Витус, как и его собратья, изучал народы и расы, населяющие материк. Был ознакомлен в процессе обучения с их традициями и нравами. Он считался нерадивым учеником, нелюбящим книги, но, благодаря талантливым учителям, насильно прививающим любовь к чтению, кое-какая основа была им усвоена.

Изб было три: две небольших и одна громадная, по деревенским меркам. Две пристройки для хозяйства. Всё стоило немалого труда, больших рисков, ресурсов и времени.

Пригласили Витуса в самую большую хату. Убранство внутри было скромное. Роскоши взяться было неоткуда, но она и не требовалась. Всё необходимое для житейских нужд имелось: семейный стол, грубовато сделанный, но прочный, длинные скамейки вокруг него, глиняная печь в углу, служащая источником тепла и пищи. В другие комнаты Витус не заглядывал – не нарушал законов гостеприимства.

– Маря, налей отвара гостю, – обратился Косьян к северянке, давно не угощавшей гостей.

В доме больше никого не было. Вожаку хотелось поговорить в спокойной обстановке. Без буйных сородичей.

– Это моя жена, – поведал Косьян, усаживаясь на лавку.

Отвар был заранее готов. Принесли его быстро. Какие использовались травы, и рецепт приготовления, Витус не знал. Однако пахло приятно, травяной аромат бодрил. Гость решил не отказываться от предложения испить, отодвинув в сторону осторожность, которую так неукоснительно соблюдал Альтаир.

Своей жёнушке Косьян доверял, как самому себе. Поверить в то, что она могла его предать или ослушаться было невозможно. Семья в Керохии считалась самым ценным подарком богов, и мысль об измене кровным родственникам считалась тяжким грехом. Какая бы ни была семья, предавать её керохиец не имел права, даже если она встанет на тропу коварства.

– Хочу спросить о той твари, которую так боялся твой друг, – Косьян погладил выбритый подбородок и глянул краем глаза на жену.

Маря занималась женскими делами у печи, но при словах мужа обернулась. Разговоров на улице она не слышала, во всяком случае, не полностью. Незнание, сплетённое со страхом перед загадочным существом, заставило её сердце биться чаще.

– Что она собой представляет? – волнение хозяина не уступало волнению хозяйки дома. Но мужская натура крепче переживала все невзгоды.

– Думаю, мой собрат всё вкратце расписал вам. Добавить нечего, – ответил Витус.

– Пугать он умеет.

– Лжецом он не является, и пугать вас цели не имел.

– Напугать можно и правдой, – усмехнулся глава дома. – Если уметь её правильно преподнести. Твой друг мастерски этим владеет, есть чему научиться у него.

– Тебе бы научиться принимать верные решения.

– Не пытайся, – резко пресёк попытку переубеждения Косьян. – Я не уйду.

Гость развёл руками, мол, дело хозяйское. Уговаривать упрямца было бесполезно, но попробовать стоило.

– Пей пока горячий, – любезно посоветовал керохиец.

Витус аккуратно, стараясь не обжечься, испил из кружки.

– В том то и дело, что «вкратце», – говорил Косьян. – Знать бы больше.

– Больше знал тот, кто уехал.

– А ты о зверушке ни сном, ни духом?

– Мне она не встречалась, – честно сказал Витус, но вскоре пожалел об этом откровении.

– Ты её не видел? – удивился Косьян.

– Нет.

Хозяин стал самоувереннее, засомневался в реальности угрозы. Свою роль в этом процессе сыграло и нежелание покидать родную гавань.

– Не знаешь о ней ничего, не видел, но пугать пугаешь, – подстегнул он собеседника.

– По крайне мере, знаю больше твоего, – Витус чувствовал, что его слова теряют доверие, но топить себя ложью не стал – предпочёл умалчивать о незнаниях.

– Как же вы определили его габариты, если никто из вас зверя не видел?

– Я говорю только за себя.

– А твой брат, стало быть, видел? – прищурился Косьян.

– Тебе ещё выпадет возможность убедиться в верности его слов.

Косьян призадумался. Нельзя было сказать, что он потерял веру в угрозу: её наличие им под сомнение не ставилось. Скорее желание найти отдушину в этот тяжелый для совести этап брало его мысли под контроль. Но обхитрить самого себя у него не получалось, как бы он не старался.

– Полагаешь, не минует? – его слова вновь приобрели серьёзность.

Витус посмотрел на него так, как смотрит мудрец на лопочущего ерунду дуралея.

– Какой у вас ресурс? – спросил он немного погодя.

– Говори яснее, я тебе не южанин, – недовольство выступило на лице Косьяна.

Южан северяне ненавидели, считали их неженками, мироедами, любящими заумно говорить. Южане же считали северян вахлаками. Их взаимная любовь подкреплялась старыми распрями, разными нравами и взглядами на мир.

– Чем отбиваться будете? – Витус надеялся на то, что керохийцы имеют достойное вооружение, а не топоры с ржавыми мечами.