– Я ничего не говорила, Ирин. Нечего на меня так зыркать, – твердо отвечает женщина, а я,чтобы разорвать нагнетение собравшееся в комнате, подхватила свою куртку, заторопилась к выходу.

– Пойдем мам. Ты же на работу опаздываешь?! – беру маму за руку тяну за дверь.

Когда оказались на улице, родительно агрессивно вырвала руку из моих пальцев.

– Не интересуйся ничем, – зашипела сквозь зубы. – Я тебя оставила под крышей дома, не для того, чтобы ты лезла туда, куда тебя не просят. Не нужно разнюхивать и за моей спиной обсуждать меня с местными…

– Мам, о чем ты? – хлопаю глазами. – Я не собиралась… – слетает с моих губ оправдательно.

Родительница не удостаивает меня ответом. Круто поворачивается ко мне спиной и устремляется прочь.

Мне ничего не остается делать, как следовать за ней.

Чувствую, как с каждым шагом,между мной и родительницей вырастает стена, образовывается пропасть. Мне бы нагнать ее, сказать какую-нибудь глупость, чтобы разрядить обстановку, но я не могу. Меня что-то отталкивает. Останавливает.

Не могу себя перебороть. А в голове тем временем мысли разные крутятся.

Я все думаю о том, что с мамой может быть не так?

И самые страшные, самые душетрепещущую догадки корябают сердце, душу своими острыми коготками, причиняя боль.

Я настолько поглощена мыслями о здоровье родительницы. Что не сразу осознаю то, что о своей судьбе совершенно не думаю. Хотя это не правильно. Мне нужно было бы связаться сегодня с Вероникой. Спросить что, да как. Сидеть в ожидании тоже не хотела. Да и с таким нервотрепателем, как отец, вряд ли долго смогу здесь продержаться. Поэтому делаю в голове себе заметочку о том, что как только вернемся домой, то сразу же позвоню коллеге.

До дома фермера мы добираемся спустя двадцать минут. Я так устала, что внимания не обращаю на то, каким огромным оказывается усадьба. Сам особняк был спрятан за высоким каменным забором. Единственное, что меня покоробило и зацепило внимание, так это то, что мы заходили не в центральные ворота, а в неприметную калитку, как оказалось позже – этим входом пользовались работники и попадая внутрь, они сразу оказывались на заднем дворе. Там были построены для рабочих специальные домики.

У меня от этой буржуазной обстановки засосало под ложечкой. Стало крайне приятно на душе. Но усталость от дальней вылазки брала свое. И как только мама открыла дверь в первый домик, у меня наступило облегчение, когда зашла внутрь.

Вся взмокшая, как мышь, я в буквальном смысле этого слова, когда скидываю фуфайку в подсобке, исхожу паром.

Усевшись на скамейку, я расплылась по ней, словно подтаявшее желе.

– Я ухожу в главный дом, как только будешь готова, можешь приходить. Если же передумала, то выход знаешь где, найдешь. Я хозяйку предупрежу о тебе. Если вдруг заблудишься, в доме много народу, спросишь где меня найти, тебе подскажут, – потому каким тоном женщина со мной разговаривала, было понятно, что она была в ярости и до сих пор злилась на меня.

– Может ты меня все же подождешь? – заведомо зная, что она откажет, я все же решила попросить.

– Нет. Я и так взбучку получу из-за твоей мнительности. Еще не хватало работу потерять. Кто кормить нас потом будет?

Родительница осуждающе качнула головой, и развернувшись на пятках, покинула помещение, оставляя меня одну.

Первым порывом было встать и уйти, но я не могла так сделать. Не хотела оставлять маму без поддержки.

Немного остыв, набросила халат, который оставила мне мама, направилась в главный дом. До двери соседнего здания было не больше десяти метров и я не стала накидывать куртку. Подобравшись, бросилась рысцой в сторону дома.

По пути молниеносно пронеслась мысль в голове о том, что все таки куртка была бы не лишней, а потом вдруг боковым взглядом зацепилась за кусок черного, внедорожника, который было видно из-за угла дома. В груди что-то екнуло, но гонимая холодом и множествами мыслями в голове я не останавливаясь залетела в дверь, скрываясь от стужи в теплом помещении.

Еще несколько секунд в моей голове задерживаться мысль о том, что увидела. Пытаюсь подумать о том, кому может она принадлежать: и первое что приходит – это конечно же то, что машина хозяевов. Но что-то не дает мне покоя, пока не могу понять что, но меня отвлекают вопросом:

– Ася?

…. и все что нестабильно было зафиксировано в мыслях, тут же выветрилось, когда подняла взгляд и вдруг узнала говорившего:

– Да, – киваю, а сама не спуская взгляда с Лени, это мой друг детства. – Леня?!

– Угу, а кто же еще, – хмыкает парень, и протягивает ко мне руки, чтобы обнять, а я стою как вкопанная, почему-то, что Леонид остался в деревне у меня вызвало недоумение, я всегда думала, что его зажиточная семья(по меркам нашей деревни) уж точно не дадут парня здесь остаться.