– Да помню я ее конечно. Чего такими злыми глазками на меня смотришь, роднуль?

– Не смотрю, – отрицательно качнула головой. Надо бы держать себя в руках, мне же совершенно плевать на то, есть у него кто или нет.

– Хорошо, – в голосе мужчины чувствуется веселье. – Продолжай.

Он глумится надо мной? Или не воспринимает всерьез? Во взгляде уже нет и намека на бурю. Полный штиль.

– Я попала в больницу. Вадик забрал у меня телефон, документы и пригрозил, что отнимет ребенка, как только он родиться, – закончила взволнованным голосом.

Я замолчала на несколько секунд, надеясь хоть на какую-то реакцию, но Герман молчал. Был суровым и холодным.

– Что дальше, – прогрохотал его голос в гнетущей тишине салона, когда я не стала продолжать.

– Теперь я здесь, – пожала плечами.

– Без документов, без телефона, без денег, – перечислила зачем-то.

Между нами установился зрительный контакт.

Я ощущала его слишком остро. Слишком ярко. По спине побежали толпой мелкие мурашки, собрались в районе поясницы, завозились под кожей.

Неосознанно поерзала у него на коленях, чтобы разогнать кровь, от чего Герман моментально напрягся.

Мгновение…

… и наши губы сплелись в жадном поцелуе. Герман врезался в меня с такой яростью и жаждой, что у меня в голове все тут же поплыло. Перед моими глазами его лицо жутко поплыло . Закрываю глаза. И отдаюсь ощущениям. Захватывающим. Искрометным.

Я не осознаю, что происходит. Не понимаю, что делаю, когда зарываясь пальцами в коротких волосах на затылке Германа, отвечаю на его поцелуй, с такой же жаждой и ненасытностью, с которой он берет в плен мой рот, меня.

Время вокруг нас словно замирает. Останавливается. Удерживает нас в заложниках.

Страсть. Желание. Страх неизведанного и чего-то еще захватывают меня полностью. И только, когда Герман прерывает поцелуй, я вдруг понимаю, что полностью потеряна. Полностью оторвана от реального мира и до сих пор чувствую на своих губах его.

– Ась, – упирается лбом в мой, обжигая своих горячим дыханием мою разгоряченную плоть.

Облизываю губы и чувствую внезапный, горячий прилив внизу живота. Там собирается в искрящийся тугой пучок все мое напряжение, отзеркаливая импульсы в кровь.

Я плавлюсь в его руках, как кусочек шоколада во рту.

– Ася, я хочу тебя, – хриплый, грудной голос Германа вибрацией отзывается в каждой моей клеточке.

Он наконец-то отпускает мое лицо. Дает свободу, и у меня есть возможность вдохнуть другого воздуха, не его. Герман смотрит на меня затуманенными желанием глазами. Пожирает пылающим взглядом. Ждет.

Мое нутро полыхает агонией.

Разум орет от безумия, глушит меня. Призывает к благоразумию.

И я знаю, что правильным будет – это попросить мужчину отвезти меня домой. И не поддаваться на провокацию собственных желаний, избавить себя от позора и стыда, которые я точно буду испытывать уже завтра.

Молчание затягивается. Я на пределе. Пошевелилась в руках Германа и отвернула лицо:

– Отвези меня домой, – прошу надрывно, в глаза не смотрю, потому что боюсь, что сдамся, утону в той похоти и жажде, которая в них плещется, бурлит, как адов котел.

– Ась, – подцепляет двумя пальцами мой подбородок Герман, заставляет посмотреть на него. – Я.. – запинается в тот момент, когда поднимаю глаза. – Против твоей воли ничего не будет. Я хочу, чтобы ты знала это.

– Я знаю, – тут же откликаюсь. – Отвези меня домой.

Несмотря на то, что внедорожник у Германа огромный, приспособленный к русской зиме и бездорожью, он еле крадется по дороге. Будто специально оттягивает время.

Я начинаю с подозрением смотреть в сторону мужчины:

– Ты что-то хочешь спросить? – Герман кидает на меня короткий взгляд и успевает поймать мой.

Отвожу глаза.

– Нет, – щеки краснеют из-за моего внутреннего стыда, который никто не может увидеть, его могу почувствовать только я, так как рядом с мужчиной ощущаю себя крайне неуютно из-за того, что хочу его. Думаю, что это не совсем правильно.

– Ась, не нужно вот этого жеманства. Мы люди взрослые. Разве нет? Думаешь, я как-то неправильно могу понять тебя или оценить ситуацию? Говори.

– Все не так, – резко поворачиваю к нему голову. – Я не хочу тебя ни о чем просить. И это не потому, что я набиваю себе цену или изображаю из себя королеву – нет, это не так. Я просто не хочу напрягать тебя. Не хочу просить о том, за что не смогу расплатиться.

Эмоциональный градус в салоне подскакивает. Мне становится жарко не только телу под фуфайкой, но и открытым участкам кожи. Поднимаю ладонь, начинаю размахивать ей перед его лицом.