— Обойдётся… — прошипела сквозь зубы. — Хватит того, что пялился на меня во время операции. Стыдобища. Знала бы заранее, отправила бы его по известному адресу.

— Зря ты так…

— Заканчивай! — перебила её прежде, чем она начнет взывать к моей совести. — Я уже его поблагодарила за операцию. По гроб жизни его должница… Что мне теперь, может, отдаться ему?

— Нервная ты какая-то, — скривилась Ветлицкая, смотря мне в лицо. — Попей чего-нибудь. Успокойся.

— Непременно. И спасибо, что посмотрела.

— Без проблем. Обращайся. И забегай как-нибудь. Чайку попьём, — вздохнула она, но её недовольство никуда не исчезло.

— Эл, ну прости… ты тут не при чём. Просто столько всего произошло. Не знаю, о чём и думать.

— А ты и не думай. Ты в больнице. Лежи и выздоравливай.

— Легко сказать. Пока моя мама рядом — это нереально.

— О да, наслышана о ней уже. Сочувствую тебе, дорогая, — состроила она печальную гримасу. — И как ты с ней справляешься? Она же всю клинику на уши поставила, пока ты была в реанимации.

— Никак… — тяжело вздохнула я. — Просто живём в разных городах. Надеюсь, очень скоро она вернётся к себе. В противном случае я крышей поеду.

Легка на помине. В кабинет ультразвукового исследования вошла моя мама.

— Чего так долго? Квалификация низкая? — недовольно проговорила она, смотря на Ветлицкую своим пристальным взглядом. — Пусть мой будущий зять лучше посмотрит.

Только моя мама в одном предложении была способна оскорбить, унизить и обескуражить сразу нескольких людей одновременно.

Я-то к такому была привычна, но вот другие приходили в шок от такой беспардонности.

— Мама, прекрати! — сказала, смотря на коллегу извиняющимся взглядом. — Я сама попросила Эллу об осмотре. Лев и так многое для меня сделал и очень устал. Он поехал домой немного отдохнуть.

Взяв мать под руку, я стала уводить её из кабинета, пока та не наговорила ещё чего-нибудь неприятного Элке. Итак, теперь придётся извиняться и задабривать её сладостями.

Моя палата, где придётся коротать ближайшие дни, находилась на том же этаже, так что путь обратно к счастью был коротким.

— Мама, я тебя очень прошу, не нужно разговаривать с моими коллегами в подобном духе. Это не твоя клиника! Элле было неприятно, — осторожно присев на кровать, я скрестила руки на груди, готовясь к сражению.

— Это её трудности, — фыркнула в ответ мама. — Я не собираюсь расшаркиваться перед каждым. Мне хватило Ворошилова. Едва сдержалась!

— Ворошилов мне помог, и он — отец Льва, — напомнила я, что её старания были вполне уместны.

— Вот именно! — хмыкнула она снова. — Только это меня и сдерживало. Твой жених повёл себя весьма достойно и оказался ещё лучше, чем я думала. Провёл операцию, не отходит от твоей кровати целые сутки. И всё это ради тебя и вашего будущего ребёнка.

Я, конечно же, ожидала от неё подобного, но всё равно не была готова. Да и слова сейчас подобрать не получалось.

Теперь всё так сложно…

Вначале, я думала, что мой обман долго не затянется. Планировала как можно скорее объявить родителям о разрыве отношений со Львом, но теперь это стало нереально.

Ну, как я скажу матери, что Лев мне не жених? После сделанного им…

Оставалось продолжать этот фарс и ждать удобного случая.

— Я думаю, сейчас самое время рассказать мне, что с тобой случилось! Или так и будешь играть в молчанку? — строгим тоном проговорила она, прохаживаясь по палате.

Именно этого момента я и боялась. Но он был неминуем. И в молчанку теперь не поиграешь. Да и зачем? Пришло время всё ей рассказать… Какой толк теперь скрывать, когда она итак все знает.

— Я и сама собиралась тебе всё рассказать, — вздохнула я. — Прости, что не сделала это раньше. Это было не так просто.

Особенно, когда она постоянно на меня давила с замужеством и ждала наследников.

— Я понимаю, что мы были с тобой не так уж близки, но… скрыть от меня подобный факт?! — повернувшись ко мне спиной, она подошла к окну и замерла, устремляя свой взгляд куда-то вдаль.

Я знала, что мама сейчас откровенно злилась. Что всё так и будет как сейчас. Но и меня понять было можно. Всю жизнь прожила под гнётом и прессингом. Лишний раз рот открыть было боязно.

— Я всё тебе расскажу, — проговорила я. — Только из уважения, и потому что так правильно. Но предупреждаю! Я не желаю от тебя слышать нравоучений и оскорблений. Моя жизнь, мои ошибки. Мне за них и расплачиваться. Что я собственно сейчас и делаю.

Мама ответила мне молчанием, и, собравшись с мыслями, я начала.