— Сколько? — он не отрывал от нее взгляда. Сейчас он ей показался холодным и расчетливым. И это неожиданно понравилось ей.

Виктория назвала сумму, которая являлась, по ее мнению, весьма солидной, но Адам отрицательно помотал головой.

— Это даже несерьезно, — ответил он, откидываясь на высокую спинку стула.

Виктория помялась и выдвинула новое предложение:

— Одна треть от наследства.

О! Это было очень щедрое предложение!

— Жадность, дорогая, один из смертных грехов, — упрекнул ее Фокс.

— К вам это тоже относится, не находите? — огрызнулась она, понимая, что он снова ей отказывает.

— Я старый грешник, а у вас должна быть чистая невинная душа. Виктория, что же вы торгуетесь? Ведь речь идет о вашей жизни!

— Половина наследства, — скрепя сердце, сказала она.

— Я не согласен, — ответил он, наклоняясь к тарелке и деловито отрывая от кролика новый кусок.

— Почему? — воскликнула девушка.

— По многим причинам. Во-первых, наследство вы не получите. Ридли оспорит завещание и затаскает вас по судам. Во-вторых, на каком основании я буду обеспечивать вам охрану? У меня нет на это прав, ведь по закону ваш дядя является вашим опекуном.

— Но, если вы на мне женитесь, то вас он тоже затаскает по судам, оспаривая завещание, — возразила она.

— Со мной ему придется труднее.

Виктория закусила губу. У нее было чувство, что Фокс ее обманывает.

— Ну, а в-третьих, — продолжал Адам, — зачем мне половина наследства, когда я могу получить все? — и, окинув собеседницу многозначительным взглядом, добавил: — И даже чуть больше.

Виктория застыла каменным изваянием, последние его слова разозлили ее. Еще недавно она видела в нем бескорыстного героя, сейчас же он превратился в расчетливого мерзавца. Как она могла так обманываться? Вот она, истинная суть Адама Фокса!

Она поднялась со своего места так резко, что посуда звякнула на столе.

— Думаете, у меня нет выхода? — процедила Виктория сквозь зубы. — Но вы рискуете не получить ничего!

— А я люблю рисковать, — ответил Фокс, тоже поднимаясь из-за стола.

Глаза девушки яростно сверкали, губы ее дергались, она хотела сказать ему что-то обидное, но все казалось мелочным.

— Выйти замуж за убийцу — какое заманчивое предложение! — наконец презрительно бросила она.

— Убийцу?! — деланно удивился Адам. — О чем это вы, дорогая?

— О вашем брате, мистер Фокс. Или вы еще кого-нибудь убили? — не удержалась от очередной шпильки Виктория.

— Был суд, и меня оправдали, если вы помните. Ваш дядя оправдал.

— Отчего-то никто не верит в вашу невиновность!

Несмотря на то, что Адам старательно делал вид, будто этот разговор не имеет для него никакого значения, ее слова его задевали. Виктория это заметила и с несвойственной ей безжалостностью продолжала давить на больную мозоль, радуясь, что пробила брешь в каменном спокойствии Фокса.

Глаза Адама чуть сузились, губы сжались в плотную линию.

— Эту кашу заварил ваш очаровательный дядюшка, хотя всем изначально было ясно, что я невиновен, — резко ответил он.

— Только не мне. Лично мне доподлинно известно, как вы получили свободу! Вы угрожали моему дяде и вынудили его оправдать вас!

— Угрожал? Чем же? — приподнял брови Адам.

— Этого он не сказал…

— Еще бы! Так вы предпочитаете верить вашему дяде, а не мне? Тому самому дяде, который заказал ваше убийство? — ядовито улыбнулся он.

Замешательство появилось на лице девушки, но длилось оно не долго.

— Нет, конечно, я поверю тому, кто решил воспользоваться моим безвыходным положением, — огрызнулась она и упрямо добавила: — Все равно вам никто не верит.

Решив, что последнее слово осталось за ней, Виктория повернулась к двери и хотела уйти, но услышала смешок за спиной.

— Да, репутация вещь хрупкая, — согласился с ней Адам. — И ее так легко подпортить. Взять, к примеру, вас, дорогая.

Виктория, недоумевая, обернулась на его слова. При чем здесь она?

— Женщинам в вопросах репутации необходимо быть особенно осторожными, — продолжал свою мысль Адам. — Вот вы провели не одну ночь в моем доме и, если кто-то об этом узнает, вашему доброму имени придет конец. Никто не поверит, что вы остались невинной девушкой. Общество решит, что вы падшая женщина, и ни в одном приличном доме вас больше не примут.

Виктория покосилась на Фокса. Запугивает ли он ее? Но нет, кажется, просто рассуждает. Она невольно задумалась над его словами.

— Мистер Фокс, — сказала она, наконец. — Меня ведь и так не принимают в приличных домах. Я незаконнорожденная.