— Ты не ведаешь, что творишь, — изрекает Майя.

— Бедный мальчик, с ваших слов он и правда выглядит не в лучшем свете… — кивает Марта.

— Кто всё-таки такой Кайд Ли? — интересуется бабушка.

Моя версия «Секса в большом городе» сидит на диване в гостиной и наблюдает, как я перехожу из угла в угол. — Ну и по порядку: почему ты назвала его трусом и лжецом?

— Потому что он меня не поцеловал… А ещё отрицал, что я ему нравлюсь! А потом сам же поцеловал!

— Но ты уверена, что нравишься?

— Ну… а как понять?

— О! Нам нужна доска и цветные маркеры! — восклицает Майя.

— И попкорн, — кивает Марта.

Их временное перемирие выглядит комично. Комичнее моей, похожей на английскую королеву бабушки, которая сидит на одном диване со служанкой и «оборванкой не благородных кровей».

— Он чаще, чем на других, обращает на тебя внимание? — спрашивает бабушка.

— Да, пожалуй.

— Он снисходителен к твоему… характеру?

— Она закинула ему ноги с разбитыми коленками прямо на светлые брюки, — закатывает глаза Майя. — Однозначно снисходителен!

— Он целовал тебя?

— Да, — я невольно расплываюсь в улыбке. — Очень целовал… то есть очень даже целовал! Несколько раз! Точнее три с половиной раза!

— Сам?

— Сам, — я уверенно киваю.

— А когда ты попыталась?

— Отстранился и послал к черту! — я снова взрываюсь и бабушка морщится.

— Он ревнует?

— О-очень ревнует! Он меня утащил с танцпола, когда я с Ксавье танцевала, — кашель от Майи. — А потом сидел, улыбался и обнимал меня! А потом я пытаюсь его поцеловать и оп! Он уже ужасный тип! Мы ругаемся, и я прошу больше ко мне не приближаться, а потом оп! И он меня целует! Сам! Да ещё как!

— А зачем тебя в клуб понесло? — спрашивает Майя.

— Я заподозрила, что… ну они как-то связаны. Но я очень надеялась, что это разные люди. До последнего, даже когда кровь у него с кожи стирала, не верила своим глазам. Грешила на помутнение рассудка… Я хотела, чтобы у меня хоть кто-то реальный остался. И…

— И?

— И увидела его, и такая злость охватила! Такой дурой себя почувствовала! Разом вспомнила, что…

— Что? — в унисон вопрошают мои Саманта, Шарлотта и Миранда.

— Что мне было очень стыдно за недовлюбленность в Тигра, что мистер Ли такой дурак… Я просто очень хотела, — останавливаюсь и перевожу дух. Внутри все горит. Или любовь, или изжога. — Я очень хотела, чтобы…

— Чтобы все было по-твоему, — договаривает за меня бабушка-Шарлотта. — Я не считаю, что тебе стоило так давить.

— Вы всегда были нетерпеливы, — вздыхает Марта-Миранда. — Он столько вам знаков давал, ну трудно, что ли подождать?

— Да уж, пока не состаришься, — закатывает глаза Майя-Саманта. — Но правда в том, что если ты снова попробуешь с ним поговорить, он точно уйдёт в себя… Ох, какие мужики сложные!

— А вы больно скорые, — говорит Марта-Миранда и ударяет по коленям руками. Майя-Саманта снова закатывает глаза. Бабушка-Шарлотта косится на них.

— Ты очень влюбилась? — бабушка-Шарлотта вздёргивает бровь, и её лицо тут же будто молодеет от этого озорного выражения.

— Очень…

— Не хочешь ничего испортить?

— Не хочу, — я вздыхаю.

— Тогда извинись. Мужчины падки на такое… ты же ощущаешь вину?

— Ещё какую…

— Вот и извинись. При случае. Не стоит искать с ним встречи, сейчас не тот момент, — бабушка-Шарлотта смотрит на Марту-Миранду и Майю-Саманту. — Согласны?

— Абсолютно, — Марта-Миранда поднимает руки в знак согласия.

— Только не переборщи. Держи себя в руках, он явно шокирован твоей… откровенностью и бесцеремонностью. Не всё сразу, ок? — Майя-Саманта улыбается "временным подружкам", которые улыбаются в ответ.

— Ой, вы такие противные! — я машу на советчиц рукой.

— Не так просто смириться с тем, что у тебя симпатия к столь… прямолинейной девушке, — вздыхает бабушка-Шарлотта. — Согласись, ты не самая простая цель. Тем более, если я правильно понимаю, ты сама решила превратиться в охотника… Хотя стоит признать, твоя решительность — невероятно очаровательна. Вероятно, будь всё иначе, ничего бы такого и не произошло.

— А ещё вероятно, что он сейчас не меньше твоего хочет всё исправить! А мы тут рассуждаем, тоже мне, психологини, — Марта-Миранда встаёт и, уперев руки в бока, смотрит на меня. — Не похерь! Ежели влюбилась, не похерь! Пошла и осторожненько так… оп, извинилась. Оп, глазками похлопала. Оп, а я тут ни при чём! А то знаем мы тебя. Оп, бац, и уже всё катится к чертям! Нравишься ты ему, очень нравишься, но будь поспокойнее! Что ты без царя в голове, он уже понял, пора показать, что ты ещё и думать умеешь!