Уже на крыльце его остановил дикий крик, а потом все смолкло. Слышались лишь глухие рубленые удары, как в мясном ряду.

Федор хотел теперь только одного: быстро переодеться, хлопнуть пару стопок и уйти подальше от дома, от того гиблого места, где творилась казнь. Но едва он успел натянуть на себя все сухое, как его опять позвали к Артуру Нерсесовичу.

Артюхов заметил, что все охранники уже сильно поддали, да и сам Аджиев, когда он вошел к нему в комнату, был крепко пьян.

– Ну, что?
– спросил Артур Нерсесович, с трудом концентрируя взгляд на вошедшем.
– Охоты нет заложить меня?

– Да не прокатывают ваши примочки со мной, хозяин.

Федору тоже страшно захотелось напиться, он приблизился к столу и сел без приглашения. Налил себе стакан, посмотрел на свет игру хрустальных граней и выпил с облегчением. Почему-то мысленно помянулся Костя Лесной, его лихой белобрысый чуб.

– Ничего не боишься, да?

Аджиев скривился, и гримаса, эта не предвещала Федору ничего хорошего. Он решил не заострять ситуацию и улыбнулся открыто и доброжелательно:

– Как не бояться, боюсь... Я не робот, не этот, как его? Терминатор...

Словцо рассмешило Аджиева. Атмосфера разрядилась. Он сам налил еще водки Федору, подвинул поближе блюдо с бутербродами и закуской.

– Ты слышал, что этот сказал?
– и посмотрел с вызовом на Артюхова.

"Опять ловушка, - уныло подумал Федор.
– Как из нее выбираться?" Он действительно не знал, что отвечать. Тема "жены" была чрезвычайно деликатной, здесь любой неверный шаг мог стоить жизни. Черт его знает, какие там были между ними дела и отношения. Признаться, Федор ни разу за все время пребывания у Аджиева не задавался мыслью о его семье.

– То-то...
– не дождался Аджиев ответа.
– Ума у тебя не хватает вывернуться. Нож метнуть - да, а слов-то в запасе маловато.

Федор решил согласиться.

– Это верно, - подхватил он, налегая на еду.
– Я тонкостям не обучен. Мне в падлу все эти фигли-мигли. У меня - ни друзей, ни семьи. Один, как перст.

– Что, и жениться никогда не хотел?

– Некогда было, - уточнил Федор. Он с удовольствием ел, всем своим видом демонстрируя, что хозяйские заботы его не тяготят.

Аджиев заметно протрезвел. И теперь внимательно разглядывал Федора, словно раздумывал о чем-то.

– Ты человек новый, - сказал он наконец, что-то прикинув. Пойдешь в личные телохранители к жене и дочке... А там - поглядим...

Федор тут же представил всю ту цепочку, о какой умолчал хозяин, и чуть не присвистнул вслух.

– Ты ведь парень приметливый...
– продолжал Артур Нерсесович. Ловкий ты парень, Федор, знаю... Я ведь знаю, о чем тебя Голова в бане просил. Мне Степан доложил. Ну, черт с тобой... Этот вопрос углублять не станем... Будем считать, что ничто человеческое тебе не чуждо... Ты меня понял, надеюсь. Остальное - по ходу дела. Тебе недельку еще появляться в Москве не следует. О "бригаде" Лесного поговорят и забудут. У многих я надолго охоту отбил со мной связываться.

Федор понял, что разговор закончен. Сердце его только слегка сжалось, что придется на долгих семь дней задерживаться здесь, в этом проклятом месте. Но Аджиев добавил:

– Утром уедем отсюда.

Собирались спешно. Хмурые с похмелья лица, матерок. Вертлявый Петька соорудил для всех бутерброды, запивали пивом. Аджиев вышел, когда уже все расселись по машинам.

Федор так и не узнал, где и кто закопал Ваську и что же стало с теми двумя в мешках...

Артур Нерсесович распорядился, чтобы в охотничьем домике, кроме Петра, остались еще двое охранников,

И поехали. Джипы впереди и сзади. В середине "мерс" Аджиева. На повороте за забором мелькнула полоска озера. И как будто бы глухое мычание раздалось вслед. Но, может, это только послышалось Федору?

Никому бы в жизни не признался Артур Нерсесович, что взял в телохранители своей жене рецидивиста. Не поняли бы. Но у Аджиева был свой резон.

Женился он вторично, на женщине моложе его на пятнадцать лет. Дочь от первого брака он привез из Тбилиси, когда та окончила школу, и определил в университет. От второго брака, как он ни старался, детей у него не было.

Поводов для ревности жена не давала. Хорошо зная английский язык, она работала в его же фирме, все свободное время они проводили вместе, за границу он всегда брал ее с собой.

Трещинка появилась, когда ее выбрали в правление их закрытого клуба. Дело престижное, и он поначалу гордился этим, но потом стал замечать, как они постепенно отдаляются друг от друга. Не то чтобы что-то изменилось в их личных отношениях, но у жены появилась своя жизнь. Новый круг обязанностей позволял ей вести себя свободнее, она даже съездила пару раз в Америку вместе с двумя другими членами правления, правда, тоже женщинами, на праздник "Лайонс-клубов" - элитных заведений закрытого типа для миллионеров.