– Значит, ты давишь на "стрелку"?- криво ухмыльнулся "китаец".
– Ну что ж, допустим. Тогда расскажи дяде, почему у Левочкина такой пристальный интерес к твоей особе? Чем мог заинтересовать крупного банкира простой российский зэка?

– Тебе очень хочется знать это? Ну что ж,- Федор лезет в карман и вытаскивает оттуда небольшой шелковый мешочек.- Хотел сюрприз к Новогоднему столу, да уж ладно. Помнишь, ты меня прошлым летом гонял несколько раз на хату Васьки Головы, чтобы попытаться отыскать некий очень заманчивый тайничок? Так вот, я его в конце-концов отыскал. Но тебя к тому времени уже не было в живых - судя по тогдашним сообщениям местных радио и телевидения,- рассказывая, Федор постепенно растягивает горловину мешочка и наконец высыпает на полированный стол кучку крупных шлифованныйх зернышек.Вот оно, наследство Васьки Головы. То, за чем охотились в то время многие, в том числе и ты, и твой банкир Левочкин. Не правда ли, заманчивый приз кладоискателю. А если учесть, что это только половина клада...- Стреляный делает многозначительную паузу, прикуривая сигарету.

– Приз, конечно, неплохой,- Аджиев, несколько успокоясь, любовно перекатывает по столу бриллианты, любуясь их глубинными переливами.- Но тут в связи с этим возникают сразу два вопроса. Естественно, первый: где вторая половина?

– Это и мне хотелось бы выяснить, да все времени не хватало,- Федор рассказывает Аджиеву о первом налете в бутике и Измайлово, опустив подробности насилия над Лилей.
– Мы выкрутились тогда, но твоя дочь в суматохе потеряла пояс, в который была зашита вторая половина этого клада. И кому он в тот раз достался: то ли сообщникам тех, кого я успел расписать в лесопарке, то ли ментам, прилетевшим на хипеж - не имею понятия, так как линять пришлось в спешном порядке, да притом на чужой тачке.

– Ну, это я разузнаю,- обещает Аджиев.- Ох, Стреляный, как же много у тебя еще за душой такого, что мне также хотелось бы узнать,- грозит он пальцем.

– Не гони лошадей, Артур Нерсесович, всему свое время.

– Тогда ответь на мой второй вопрос: зачем ты принес мне бриллианты? Ведь мог же запросто сам разыграть эту партию. Мог или нет?

– И да, и нет - честно признается Федор.- Понимаешь, я сейчас вновь как бы застрял на перепутье. В одиночку этот мир не осилишь, как ни дуйся: рано или поздно найдется завистник, возжелавший дать тебе подножку, а то и наступить на твой труп, чтобы дотянуться до верхней лестницы власти. Поэтому за спиной на всякий случай всегда не грех иметь постоянного партнера - заметь, я не говорю друга, которому мог бы доверять. Но для того, чтобы доверять, нужно работать на равных паях. Ты вновь предложил мне службу у тебя. Но, зная мой характер вольного стрелка, ты, Аджиев, постоянно будешь подавлять мою самостоятельность. И в результате из нашего совместного сотрудничества получится нечто вроде басни Крылова "Лебедь, щука и рак". Поэтому я иду на соглашение с тобой, но делаю встречное предложение: равное партнерство. Эти камешки - мой первый взнос в нашу общую казну, Артур Нерсесович. Вторую половину я найду в любом случае со своими криминальными связями: уж где-нибудь в Москве они да выплывут. Ты, конечно, можешь сейчас подняться на дыбы, пытаясь задавить меня морально знакомством со всеми Кремлевскими шишками, можешь, наконец, ткнуть меня суконным рылом в свой мандат. Но сперва прикинь, где бы ты сейчас был со всеми своими связями год назад, не окажись киллер таким падким на деньги, а не принципы. Ты знаешь верхние структуры, а я хорошо изучил дно нашего благословенного общества. И вместе мы составим такую коалицию, которой позавидует любая партия из твоей проворовавшейся Думы. А теперь подумай над моим предложением, пока я допью вот эту рюмку. Извини, больше времени дать не могу, потому что знаю тебя: если колеблешься, значит предашь, рано или поздно.

– Я тебя выслушал внимательно, Стреляный,- Артур Нерсесович придвигает ему свою рюмку, жестом попросив наполнить,- хотя в моем нынешнем положении мог бы прервать сразу же после твоего предложения. Ответ на него у меня заготовлен давненько, еще во время твоего пребывания во Франции.

И он торжественно протягивает через стол сухощавую, но все еще сильную руку. Которую Федор пожимает после некоторого замешательства - не ожидал такой скорой капитуляции от этого сноба, заполненного чванством и спесью, как горшок дерьмом. Значит, права была Елена Сергеевна в оценке теперешнего состояния дел "китайца" - матерый подранок ищет выхода из кольца красных флажков.

– Стороны обменялись дружественным рукопожатием,- комментирует он.Что ж, сделка состоялась. А теперь заключительное слово, Артур Нерсесович: насколько ты знаешь, меня невозможно лишить духовной свободы, нельзя запугать и купить. Можно, конечно, подкупить - честным партнерством. Но чего я не могу выносить, так это предательства. В разделе восточных единоборств "способы метания различных средств нападения и защиты" есть один прием "бросок кобры". Вот он,- Федор вдруг резко махнул правой рукой. Что-то просвистело в нескольких дюймах от уха Аджиева и за его спиной раздался глухой деревянный стук. Артур Нерсесович оглянулся назад - в истончившемся настенном календаре, висевшем на деревянной перегородке, торчал узкий стилет. Откуда вынул его Стреляный, оставалось загадкой.- Ты уже видел этот прием в действии, а этот повтор для закрепления памяти,- он подошел к перегородке, вынул нож, крутнул кистью и тот вдруг исчез в каком-то потайном кармане.- Кстати, с левой я бросаю не хуже. А теперь взгляни на часы, Артур Нерсесович.

– Не стоит напоминать о склерозе, которого у меня нет и в помине,нервно смеется Аджиев, пытаясь смехом прикрыть замешательство после демонстрации "броска кобры".- Я знаю, куда мы сейчас едем: к памятнику Тельмана у метро "Аэропорт".

– С воблой?- уточнил Стреляный, входя за ним в лифт.- Если не ошибаюсь, Темрюкского посола. Опаньки, вот это сюрприз,- восклицает он, выходя из подъезда - белоснежный "Мерседес" подмигивает им выдраенными ло зеркального блеска фарами. А свежей резиной от него наносит издали.

– Чистый "Данлоп",- комментирует Стреляный, пнув ногой поочередно новенькие покрышки, в которые "переобута" иномарка.
– А "Шевроле" Левочкина исчез. Когда успел, Артур Несесович?

– Я же из дома не выходил, Федя,- честными глазами смотрит на него Аджиев.- Надо же, до чего дожили: у кого-то машины воруют, а здесь чуть ли не силком новые шины всучили...

– Ох, и много в тебе неизведанного, Аджиев,- вспоминает его фразу Федор, ныряя в теплый салон вслед за хозяином.

Сашка с Коляном уже в стекляшке "Кемэл" - дожидаются их прихода за одним из пластиковых столиков.

– Слушайте, может, не будем пиво брать?- встречает Колян вопросом.За кружку тридцатник дерут, мироеды.

– А это что, всухомятку жрать прикажете?- Аджиев из пакета вываливает на столик гору свежайшей воблы. Тягуче-пряный аромат которой тут же заставляет мужиков за соседними столиками развернуть носы и алчно горящие глаза в их сторону. Сашка, оценив ситуацию, мигом срывается за пивом. И вскоре восемь янтарно-коричневых кружек с густыми шапками пены замыкаются вокруг рыбы, дополняя красивый натюрморт.