— Посмотрим, что ты скажешь после десятого убитого претендента... — тихо произнёс Эйрих.

— Не дерзи мне, Эйрих, — предупредил его Зевта. — Может, ты и взрослый дружинник, но я всё ещё твой отец, поэтому помни, что всё ещё могу всыпать тебе розг.

— Прости, отец, — обозначил поклон Эйрих.

— Но что-то в твоих словах заслуживает одобрения, — продолжил Зевта. — Но что скажет старейшина?

Старик Торисмуд дрогнул и будто вышел из прострации.

— Что? — спросил он.

— Что скажешь о том, что предлагает Эйрих, почтенный? — спросил Зевта.

Старейшина погладил седую бороду и оглядел всех присутствующих.

— Идея хорошая, — произнёс он. — Вижу большую пользу для готского народа.

— Какую пользу? — решил уточнить недовольный Зевта.

— Много хороших воинов гибнет при выборах вождей, — произнёс Торисмуд. — И нет единства среди нас, славных готов... Если старейшины будут думать о наших мирских делах сообща — пользы будет много. И тебе, Зевта, и остальным вождям тоже. Я достаточно стар, чтобы не считать юных заведомо глупыми, а старых заведомо мудрыми. В тебе, Зевта, говорит неприятие того, что это придумал не ты, а твой сын. Я бы, будь на твоём месте, гордился таким сыном, а не хулил его за хорошие идеи.

— А ты что скажешь, отец Григорий? — повернул голову к священнику Зевта.

— Я считаю, что от римлян исходит зло, — заговорил священник. — Они развращены, веруют в бога неправильно, предаются своей похоти и праздности, но... это не значит, что мы не должны брать у них что-то хорошее. Если это действительно хорошо для готского народа, то я сторонник этого, а если плохо — не найдёте этому более злостного врага.

Кто-то мог бы подумать, что отец Григорий передумал, но Эйрих видел этого дядечку насквозь. Арианство сейчас недостаточно крепко среди готов, поэтому священник вынужден опираться не на простой люд, из которого истово верует не так много людей, а на вождя и старейшину. Но, в первую очередь, на старейшину. Потому что старейшина отвечает за дела мирские, а вождь за дела военные. Что ближе к делам веры — война или мир?

Поэтому, пока Торисмуд молчал, отец Григорий открыто поддержал вождя, а когда старейшина выразил свою поддержку идее Эйриха, резко переметнулся. Тем более, Зевта — он ведь может и умереть ненароком, в предрекаемых Эйриком поединках, а Торисмуд ещё не собирается отходить в мир иной. А ещё Зевта, по нему видно, сомневается в своём отношении к предложению Эйриха.

— Значит вы трое хотите сказать мне, что это будет хорошо для готов? — уточнил Зевта.

— Да, — кивнул старейшина Торисмуд, задумчиво поглаживающий бороду.

— Да, — улыбнулся в бороду отец Григорий, видимо, радующийся, что удалось выкрутиться без конфликта с ветвями власти.

— Да, — ответил с серьёзным выражением лица Эйрих, внутренне празднующий победу.

Зевта сдержанно улыбнулся, после чего посерьёзнел и посмотрел на Иоанна Феомаха. Римлянин напрягся.

— Что об этом думаешь ты? — спросил у него вождь.

— Что думаю я? — переспросил Иоанн. — Я считаю, что решать тебе, вождь.

— Не лей мне мёд в уши, — потребовал Зевта. — Не теряй моё уважение, а говори, что думаешь. Как есть.

Иоанн не стал торопиться с ответом, поэтому схватил медный кубок с римским вином и начал медленно его осушать.

— Я думаю, что Эйрих прав, — заговорил он, стукнув кубком по столу и вытерев подбородок рукавом. — Мой народ, когда-то давно, изгнал царя из Рима, чтобы правили старейшины. (6) И да, это очень хорошо работало, а потом у нас появились императоры и...

— ... и теперь Рим слабее, чем был когда-либо, — закончил за него отец Григорий. — Но глупо винить в этом только императоров, ведь разврат, похоть, чревоугодие...

Зевта поморщился, поэтому отец Григорий решил не продолжать. Всё это можно услышать на проповедях, поэтому здесь, где они обсуждают важные вещи, это было неуместно.

— Причины упадка Рима не важны, — произнёс Эйрих. — Потому что мы — не Рим.

— Ладно, ты убедил меня, Эйрих, — вздохнул вождь. — Но как ты предлагаешь убеждать остальных старейшин?

Примечания:

1 — Смида — готск. smitha — кузнец.

2 — Айзасмида — готск. Aizasmitha — медник. Aiz — это медь, если переводить с готского, а smitha — кузнец.

3 — Хайхс — готск. Haihs — одноглазый. Это прозвище у него такое, а не фамилия. Фамилии — это для очень высокой знати, а простолюдинам и всяким мелким аристократишкам фамилии не положены.

4 — «Германцы должны быть уничтожены» — перефразированное выражение Марка Порция Катона Старшего «Карфаген должен быть разрушен». Этой крылатой фразой он заканчивал каждое своё выступление в Сенате. Следует знать, что Марк Порций Катон Старший был участником Второй Пунической войны, отличался суровым нравом, беспощадностью к собственным политическим врагам, а также стал всемирно известным своим стариковским ворчанием об упадке морали среди римлян. Также следует сказать, что, после становления цензором, Катон не отказался от своих громких заявлений и провёл ряд радикальных реформ, ограничивающих траты на роскошь, что оздоровило республиканский бюджет и позволило выделить больше денег на Третью Пуническую войну. Цензорство Катона не было вечным, он оставил должность и, по старой римской традиции, его попытались предать суду. Попыток, как говаривал Плиний Старший, было аж сорок четыре, но не подействовала ни одна. Либо Катон был тем ещё прощелыгой, у которого связи повсюду, либо его действительно не за что было судить. Сам Катон умер вскоре после начала столь долгожданной войны с Карфагеном — можно сказать, добился своего и умер спокойно.