— Да нет, как-то не удалось.

— Это один из знаков его власти. Говорят, сделан во времена Тиберия. Оттуда, от Марка, любимого сына Тиберия, тянутся нити. Но все это домыслы, домыслы. А ведь занятно!

— Ох, Василий Осипович, сказки о драконах хороши, пока сам дракон не вызывает тебя на бой!

— Скажите, — удивился Василий Осипович, — что, так уж плохо у вас обстоят дела? А ну-ка выкладывайте, что это еще за страсти такие!

И Ник рассказал Василию Осиповичу, попросив о сохранении тайны, о тифлисских событиях и братьях Куртенэ. Не успел он кончить своего рассказа, как в воротах появилась коляска. Это возвращался с процедур цесаревич.

— Простите меня, Николай Александрович, но долг призывает. Вы меня заинтриговали донельзя. Давай-те ка встретимся вечерком и докончим нашу беседу. Вы где остановились?

— В гостинице «Решель».

— Я пришлю туда за вами коляску или заеду сам. Ну, история ваша меня полностью заинтриговала! Кстати, о Бодуэне де Куртенэ, современном, а не средневековом, я слышал. Он где-то кажется, в Казани, приват-доцентом был. Ну да ладно, до вечера, до вечера!

И Ключевский проводил Ника до будки.

Когда Ник, идя медленным шагом и разглядывая очаровательные дачки, раскинутые по обеим берегам Оцхе или Абастуманки, подошел, наконец, к гостинице, то увидел идущего навстречу ему из нижнего Абастумана Аполлинария. Они вместе вошли в гостиницу, приятно пахнущую только что наведенной чистотой и навощенными полами. В глубине коридора, у их номеров, еще возилась женщина, удивившая своим средневековым нарядом, которые носили в те времена на Руси. Увидев постояльцев, она засмущалась и, подхватив свои длинные юбки, опрометью бросилась бежать вниз по лестнице.

— Что за чудо? — с изумлением спросил Ник.

— Эта женщина из духоборов, они живут анклавом, несколько деревень. — объяснил Аполлинарий. — Преследуемые властями, добрались до самых границ и там осели. Оказали неоценимые услуги империи во время последней русско-турецкой кампании. Красивые, трудолюбивые и гордые люди. В поисках работы добрались и сюда. Здесь, в Абастумани, есть и молокане, живут в самом нижнем конце, почти у выезда из ущелья.

— Власти не преследуют? — спросил Ник.

— Нет, что вы! Сейчас это опора властей против турецкого населения. Вернее, отуреченного. Тут ведь турки как-никак двести пятьдесят лет сидели, Ахалцихский пашалык! Здесь, в Абастумани, это не так сказывается, а вокруг еще как!

Беседуя, они вошли в комнату Ника. Тут они перешли на шепот. Беседа их в коридоре вполне соответствовала декларированным этнографическим интересам Ника, также как и его встреча с Ключевским.

— Ну, что Аполлинарий? — спросил Ник усаживаясь в кресло. Кикодзе сел рядом с ним в другое кресло так, что мог говорить прямо ему в ухо.

— Ну, так вот. Полицейский пристав клянется, что в Абастуман никто не въезжал за последнюю пару дней, ни двое мужчин, ни две женщины. Значит, пропали на отрезке пути от Ахалциха до Абастумани. Ага-то знал, что проехали двое мужчин, по всем приметам похожие на братьев Куртэне. Но так как мы тоже проехали незамеченными, то приставу я особенно не доверяю. Не нравится мне, что тут такая безалаберность. Должен буду сообщить князю Вачнадзе. Дальше. Прошелся по базару, сегодня как раз базарный день. Познакомился со здешними торговками и торговцами. Пока не сезон, покупателей мало, они рады поболтать с новым человеком. Да, вот они мне и рассказали, что с раннего утра был еще один новый покупатель. По описанию — вылитый Викт`oр. Купил продукты, сложил в заплечный мешок и быстрым шагом ушел в нижнюю часть Абастумана. Мне понадобилось только чуть-чуть направлять ход мыслей разговорчивых и любопытных торговок и торговцев, в основном неопределенным мычанием и сообщением о себе каких-то сведений. Выслушал критику в адрес пристава. Они очень были оживлены и старались поделиться друг с другом своими наблюдениями. Так, они пытались ревниво определить, у кого остановился этот Виктор — это ведь дополнительный заработок вне сезона. Выспрашивая друг друга, они выложили ворох полезных для нас сведений. В общем, выяснилось, что ни у кого он не остановился, что маленький пастушонок, пасущий одинокую корову одной из торговок, и прибежавший к матери на базар, после того как он эту корову привязал к пню на лужайке неподалеку от устья Курцханки, тут я опускаю все сведения об общем надое, и в частности надое в это утро, качестве молока этой коровы, а также мастерстве его хозяйки, которая готовит превосходный сыр, вот, кстати, я могу его попровать и так далее в том же духе, и перехожу к главной части. Викт`oр со своим заплечным мешком, набитым сыром, лавашем и так далее — все, что он купил, как купил и за сколько было сообщено, также обсуждалась подробнейшим образом внешность и происхождение — он говорит на грузинском с имеретинским произношением, внезапно исчез неподалеку от скалы, нависающей над правой частью речки Абастуманки, то есть Оцхе, неподалеку от ее слияния с Курцханкой. Вот эта часть расказа осталась непонятой и породила нехорошие предположения, основанные на внешности Викт`oра и его странном исчезновении. Мне это тоже непонятно, не сквозь землю же он там провалился.

— Да, опять все это очень странно, — задумчиво сказал Ник. — Что этой компании здесь нужно? Где они прячутся? И что с Иваном Александровичем? Совершенно запутанная история. Хотя, хотя, одну минуточку, что-то там Василий Осипович мне рассказывал средневековые истории с замками и подземными ходами. Ну да, он рассказал мне, что на гребне горы Канобили есть древняя крепость и от нее ведет подземный ход вниз, в Абастумани. Что осажденные пользовались этим ходом, чтобы снабжать крепость водой. Надо же, аж пот прошиб, неужто ли они воспользовались этим ходом и поднялись в крепость? — и Ник уставился на Аполлинария, а тот в свою очередь застыл с совершенно недоуменным видом.

Красноречивое молчание продолжалось несколько минут, пока каждый с бешеной скоростью проворачивал в голове полученную информацию.

— Так, нужны лошади, и надо искать тропинку, по которой можно подняться к крепости. Не подземным же ходом нам пользоваться! — воскликнул Ник после некоторого раздумья. — Где же достать лошадей?

— Как где, у нашего друга Анзора, — несколько ворчливо сказал Аполлинарий, вспомнив супругу Анзора. — Вот пусть честным трудом заработает то, что хотел получить разбоем.