– Давай, стандартная процедура дублирования дара... – И добавил со смешком: – Я не Соня, объяснять ничего не буду. Сам все прекрасно знаешь.

Макс кивнул. Зажав в кулаке оберег Велеса, взял напарника за свободную руку. Почувствовал, как по пальцам бегут едва ощутимые разряды тока.

А затем голова его налилась раскаленным свинцом.

Свинец тяжелой наковальней давил на затылок, острыми гвоздями разрывал виски, пульсирующей резью выжимал из черепа глаза. Стараясь не заорать, ведьмак чувствовал, как замерло время, как пропали звуки. Лишь в углу комнаты из протекающего крана, глухо ударяясь о дно эмалированной раковины, равномерно капала вода. И это «кап, кап, кап» стало единственным, что позволило Максу перетерпеть и не отпустить руку Антона.

Спустя несколько бесконечных мгновений боль отступила. Все еще не веря своему счастью, Волков облегченно выдохнул. И только сейчас – краем глаза – заметил, что шея, плечи, руки и живот девушки порозовели, а щеки ее зарумянились.

Безжизненные вены багровой паутиной окутали бездыханное тело. Место под грудью девушки – там, где находилось солнечное сплетение – ярко полыхнуло. От резкой вспышки Макс зажмурился, а когда вновь открыл глаза, то увидел небольшой темно-красный шар, зависший над секционным столом. Шар переливался кровавыми всполохами и тихо стрекотал, будто готовый взорваться. И этот зловещий стрекот по-прежнему был единственным звуком в последнем пристанище мертвых.

– Как тебя зовут? – не отрывая ладонь ото лба покойницы, спросил Антон.

Макс с интересом уставился на бесцветные губы девушки, логично предполагая, что та сейчас раскроет рот и заговорит... Но вместо этого «заговорил» шар.

– Кыса! – Голос его был звонким, девчачьим, жизнерадостным.

Зарецкий досадливо поморщился:

– Как твое имя, Кыса?

– Катя. Екатерина.

– Как твоя фамилия?

– Митяева.

– Екатерина Митяева, значит, – вполголоса повторил Антон, а затем кинул на Макса быстрый взгляд: – Ты тоже запоминай, а то мало ли... забуду еще. – И снова шару: – Катя, сколько тебе лет?

– Девушкам не принято задавать такие вопросы, – еще сильнее развеселился голос.

Зарецкий на секунду прикрыл глаза, словно этот разговор его уже изрядно утомил.

– Катя, назови мне свой полный возраст.

– Девятнадцать лет.

– Серьезно? А выглядишь значительно моложе... – не поверил Антон и, сделав паузу, спросил: – Ты знаешь, что мертва?

Молчание.

– Ты знаешь, что мертва?! – слегка повысил тон Зарецкий.

– Да! – На сей раз менее радостно.

– Кто тебя убил?

– Друг.

Антон едва не сплюнул на пол.

– Макс, – повернулся он к напарнику, – вот ты видишь разницу между вопросами «как твое имя?» и «как тебя зовут?»

– Вижу. В первом случае человек называет имя, а во втором... необязательно имя. Например, прозвище.

– Вот давай не умничай! – разозлился, что его не поддержали, Зарецкий. – Ты можешь думать, как тебе хочется, но я разницы не вижу. Потому что это одинаковые вопросы! А эти сознания... они ее видят. И бесят! Они, знаете ли, отвечают только на четко поставленные вопросы с одной-единственной трактовкой.

– Так ты сразу спрашивай, как надо, – вступился за мертвую девушку Волков. – Она же не виновата, что это так работает.

– Да ну тебя, – вконец обиделся некромедиум и снова обратился к шару: – Катя, как зовут друга, который тебя убил?

– Каркушич.

– Да твою ж мать! – вспылил Зарецкий, но тут же прикусил язык: – Ну да, да, это я такой глупый, я понял... Катя, как имя Каркушича?

– Кирилл.

– Как фамилия Каркушича?

– Я не знаю.

– Вот зараза... – выругался Антон, припечатав сверху еще пару крепких выражений. – Катя, а где живет Каркушич?

– Полагаю, у себя дома.

Секундное молчание.

– Ненавижу, когда они так делают! – возмутился Зарецкий. – Ну вот как эффективно работать в такой...

– Давай спрашивай дальше, – Макс усмехнулся потустороннему троллингу.

Антон недовольно забурчал что-то себе под нос.

– Хорошо, как скажешь... – наконец выдавил он. – Катя, назови адрес дома и номер квартиры, где живет Каркушич.

– Я не знаю.

– У вас с Каркушичем есть общие родственники?

– Нет.

– Друзья?

– Нет.

– Просто знакомые?

– Нет.

– Ты когда-нибудь замечала за Каркушичем что-то странное?

– Нет.

– Может быть, он упоминал что-то необычное?

– Нет.

– Он говорил о смерти, вампирах, живых мертвецах, нечисти и подобном?

– Нет.

– Как мы можем найти Каркушича?

– Я не знаю.

Зарецкий в раздумьях замолчал... и без предупреждения убрал руку со лба покойной.

В глазах Волкова на миг потемнело, и он едва успел схватиться за ближайшую тележку, чтобы не упасть.