Путём долгих препирательств, дочь академиков женили на сыне секретаря райкома и актрисы.

Первый год их жизни был похож на ад, они оба друг друга за всё это чуть ли не ненавидели. Таня, как порядочная девочка, мечтала выйти замуж за солидного человека, умного, надёжного, перспективного, а вот в планы её раздолбая-мужа женитьба вообще не входила, так что он отрывался на ней по полной, обвиняя в том, что она охомутала его.

Развод им не светил, его папа занимал слишком высокий пост, чтобы рисковать своей репутацией, да и верил, что они созданы друг для друга. Может именно его вера и сыграла главную роль, а может высшие силы, но прожив друг с другом около года, они поняли, что жить друг без друга не могут. Сам Валентин понял это ещё по прошествии трёх месяцев совместного существования, а как призналась потом его блондинистая половинка, она тоже давно неровно к нему дышала.

Что тут скажешь — романтика. И так не у всех. Но судьба их свела не зря.

В ту роковую ночь Толик ввалился в родительскую спальню с просьбой поженить его друзей. Валентина Владимировича к тому моменту успели раздраконить дурацкие сообщения и звонки, он кипел как забытый на плите чайник, и в отместку звонил своему личному помощнику, а тот переключил на молодого специалиста Вову, который как раз представлял мэра на хип-хоп вечеринке. Голосом он отвечал испуганным, не подозревая по какому поводу ему звонить высшее начальство. Первой предательской мыслью было «он меня вычислил», сердце ухнуло, и парень стал подумывать о размещении резюме на сайте поиска работы. Влад рискнул поднять. Умирать, так с музыкой.

— Это не я вам эсэмэсил, — бросился он сразу в атаку.

— А ты откуда про них знаешь? — спросил его властный и более не сонный голос в трубку. Встречный вопрос вызвал в парне подозрение, что звонок мэра носит другой характер.

— А это, меня уже попросили начать поиски, проверить по базе, — догадался он выдать ответ. Мужчина именно это и обещал владельцу телефона, с которого звонил шутник. Но Влад ткнул пальцем в небо, и попал.

— Скорые какие, — удовлетворилось ответом начальство. — Тогда это, Володька, считай на тебе, — у «Володьки» зарделись уши и бросило в жар от негодования. — Найти шутников. И давай уже отчитайся о положении вещей. Давай, пацан, не томи, рассказывай.

Что рассказать он не знал, вернее, как рассказать. Послать сообщение казалось теперь глупой затеей. Но все так шутят, ничего же криминального, а острые коленки тряслись. Но казалось, господин мэр просит отчёта о самом мероприятии.

— Ну, вечер начался хорошо, о вас много говорили, благодарили, а номер…

— Вот так номер, я бы сказал об электричестве. Что там произошло?

— Отключили, вырубили на хр… то есть совсем, — быстро ухватился за спасительную соломинку парень.

С этим совсем зелёным молодняком каши не сваришь, думал тем временем Валентин, но наказав тому разобраться в ситуации в кратчайшие сроки, позвонив если это требуется главному электрику города, вместе с этим дав разрешение и допуски, он отвлёкся на вбежашего в комнату сына.

— Свадьба — это обдуманный шаг, а не сиюминутный порыв, Толя, — стал он поучать сына, при этом любопытный Владимир продолжал висеть на другом конце провода, не скидывая. Его локаторы горели, что было верным признаком, что сейчас он узнает много интересного.

Разбуженная Танечка напомнила супругу о собственном опыте, их личном «сиюминутном порыве» и после долгих переговоров он решил дать добро, и даже сам незаметно для себя воодушевился — настолько благоприятно действовала на него любимая жена. А когда собрался позвонить, чтобы устроить торжество, обнаружил дышащего в трубку Влада, до сих пор не скинувшего звонок. «На ловца и зверь бежит,» — радовался мэр, отдавая неудачливому молодому человеку новые указания.

Таня настолько зажглась идеей свадьбы, что придумала подарить на свадьбу — квартиру, хотя муж посчитал идею чересчур затратной, и даже хотела лично посетить торжество любви, но для этого надо было выбираться из кровати, наряжаться, а рядом находился красивый проснувшийся муж, который в одних пижамных штанах привлекал её внимание так же сильно, как и в молодости. Переговоры по поводу подарка обещали пройти успешно. Плод их любви Толя уже ретировался, оставив родителей наедине.

Вспоминая ту ночь, Валентин Владимирович хитро улыбался своему отражению в бронированном окне и потирая ручки, внутренне ликовал, что удачно убедил их не разводиться и даже поможет сохранить брак ребят.

Всю дорогу до дома Шер не проронил ни слова. Даже музыку не включил. Это пугало. Его молчание всегда меня пугало, оно выглядело как затишье перед бурей.

Я ожидала от него выплеска эмоций, зашкаливающего уровня гнева в крови, угроз, издевательств, измывательств, сарказма, в конце концов, иронии. Но ничем этим он меня не «порадовал».

Я сидела, сжавшись в комок, и мысленно уговаривала его сказать хоть слово, просто хмыкнуть, да Господи, чихнуть! Но ничего не происходило.

Сама заговорить я боялась до ужаса. У меня язык связался в рыбацкий узел, который развязать сама я не могла. И даже не пыталась. Лишь косилась в его сторону: он не сводил глаз с дороги, педаль газа выжималась им по полной, напряжённые руки держали руль, а волевой подбородок он поджимал к груди. Я представила, как его руки вместо руля сжимают мою хрупкую шею, вздрогнула, пискнула и замолчала, затаившись, ругая себя за чрезмерную фантазию, но водитель даже не обернулся на меня.

Доехав до моего подъезда, он резко притормозил, я по привычке выставила руки к приборной панели, не могла привыкнуть к его дерзким торможениям, каждый раз казалось, что вылечу в лобовое стекло, хотя и была пристёгнута. Мы посидели немного, помолчав, затем я начала отстёгиваться. В этот момент Шер выдохнул и повернулся ко мне всем корпусом. Его лицо было расслаблено, ни один мускул не кривился, брови не складывались домиком, губы не были поджаты, передо мной сидел как будто другой человек. Я видела его расслабленным раньше, видела радостным, видела одухотворённым, чаще видела обозлённым, но никогда не видела печальным с грустинкой в неожиданно добрых глазах. Почему-то мне казалось, что сейчас он настоящий. Без прикрас и «грима» в виде злобы и прочего антуража.