В голове от резкой остановки появилась куча мыслей, при этом она стала лёгкой-прелёгкой, норовящей улететь к небесам, как воздушный шарик, наполненный аргоном. Знакомое ощущение. Его я уже испытывала однажды. Всё на том же злосчастном выпускном, который запомнился мне, как самый идиотский день на планете. Во-первых, из-за платья, которое больше открывало, чем скрывало, а во-вторых из-за того, что меня, пока не видел Егор, споили два его лучших друга, те же Лёша и Леон, неразлучная и по сей день парочка. Обычно они проказничали втроём, но иногда сговаривались и творили «безобидные», как им казалось, шалости против третьего.

В те дни они пребывали в состоянии депрессии по поводу того, что на днях пришло письмо из Оксфорда с новостью о том, что Егора принимают в один из старейших университетов, и решили его подбодрить, хотя подбодрить они решили скорее себя, чем его, развеселив видом наклюкавшейся сестрёнки, известной своим благоразумием. Вооружившись своим дебильным планом, они, заговаривая мне зубы, опаивали любимым мною апельсиновым соком, с разбавленным в нём алкоголем, причём с каждой порцией сока алкоголя было всё больше и больше, а я так и не заметила, что сок был разбавлен.

Что не дано мне, было дано Егору, и он обнаружил меня в компании в хлам пьяных друзей, разглагольствующей о поэзии и декламирующей письмо Татьяны к Онегину, ругающей ведущего жизнь заправского повесы Лёшу. На словах «и в мыслях молвила — вот он» появился брат и принялся выяснять, как посмели и кому первому дать в рожу для профилактики. Затем решив, что оставлять здесь парней, пребывающих в состоянии недержания на ногах, было кощунственным поступком, он потащил их к машине, в которую уже успел загрузить меня, с приехавшим в ней дядей Максом, которому Егорка предусмотрительно позвонил, потому что и сам был нетрезв, а денег на такси взять не удосужился.

И всё это я знаю не по рассказам, я помнила отчётливо каждую деталь, каждое сказанное мною слово, а на следующий день ходила по дому на цыпочках с красным лицом, испытывая жуткое чувство стыда, словно накрывшее меня с головы до ног одеялом. Но ходить тихо и незаметно я начала только под вечер, а до этого я и нос сунуть боялась из-под настоящего одеяла, под которое забурилась сразу же после контрастного душа. Около моей кровати устроили семейный патруль с тазиком, который, к счастью, не пригодился. И всем семейством жарко обсуждали, кто как первый раз напился. А дети жадно слушали, старательно запоминая информацию, собирая компромат на родителей, мало ли когда пригодится. Сеня сидел с невинным видом на краю кровати без камеры в руках, видимо, что и послужило страховкой к откровениям наших пап. Сеня выглядел безобидно, но никто бы не удивился, узнав, что камера надёжно припрятана в комнате и ведёт свой скрытый шпионский сбор информации.

— Твоя задача — улыбайся, подтанцовывай, заводи толпу. Сможешь? — дал мне задание братик.

— Легко! — выдохнула я ему в лицо парами настоявшегося виноградного напитка.

На что брат подозрительно уставился в мои глаза, как бы налаживая контакт с учреждением моих дум, коих на данный момент в нём не водилось, что не укрылось от его внимательного взгляда.

— Точно? — переспросил он.

Я утвердительно кивнула, старательно наставляя себя «Только бы не упасть, только бы не упасть!»

— Прости, что втягиваю. Но они, — Егор кивнул в сторону стоявшей напротив команды. — Выдвинули условие относительно состава команды — от четырёх человек, а у нас острая нехватка. Так что ты, солнышко, наша спасительница!

Я определённо звездень вечера. Так что главное — не упасть!

— I`ll do my best, — заверила я братца фразой на английском, которым владела довольно хорошо, обещая, что сделаю всё, что в моих силах.

Его это вроде как утешило, по крайней мере, он прекратил свои нравоучения и после слов, что финалисты «Funk Jazzy Band» и «The Leaders Crew» вступают в последнюю решающую схватку. Стоп. Если это уже финал, то каким образом они втроём дошли до него, ведь условие поставили, о чём я незамедлительно поинтересовалась у Леона.

— А у нас был четвёртый. Только он ногу подвернул, причём сильно, его на «скорой» увезли. Так что ты нам необходима, — его широкое лицо расплылось в улыбке.

— Я значит, запасной аэродром?

— Да уж скажешь тоже. Нам нужен человек, который умеет танцевать. Ты прекрасная кандидатура.

— Но не в этих танцах, — я специализировалась когда-то на бальных.

— Да ладно тебе, просто помоги брату, — вклинился в наш разговор Лёша.

Я бы его отшила, сказав пару ласковых, но не при Егоре, который считает, что я всего лишь плохо переношу наши с ним разладившиеся отношения. Возможно, когда-нибудь я расскажу брату всю правду, что произошла почти четыре года назад, но за это время пока он ничего не узнал ни от меня, ни от друга. Даже больше — никто ничего не знает, кроме меня и Лёши. А если узнает, то вряд ли они смогут дружить дальше, или это просто моя фантазия, что подобная правда может внести разлад в их дружбу. Как бы то ни было, наша тайна остаётся погребённой на глубину земного радиуса и спрятана за семью печатями.

— Окей, — вымолвила я и перевела внимание на команду противников, которые уже начали по одному двигаться в такт с отобранной специально для битвы музыкой и выделывать ошеломляющие финты.

Они наконец-то сняли свои пиджаки и кепки, оставшись в футболках с неизменными «Флинстоунами», у каждого свой персонаж. А ведь один из этих парней мой недавний знакомый Артём, осенило меня. Кто же у него был нарисован? Кажется, один из глав семейств. То ли черноволосый, то ли рыжий. Может и ни один из них. На сцене есть оба папаши, мамаши, девчушка, мальчишка, динозаврик. Получается, семь. У них тоже прибавление в команде? Как мне идентифицировать Артёма среди всех?..