Шрифт:
– Эмилий! Твоя могущественность!
Смолк. Подошел – быстрым шагом, но не торопясь, коротко поклонился.– Святая и вечная?
Теперь так будет всегда, на людях у императриц друзей нет. Бедная Настя. Бедная Немайн!
– Скажи мне, сколько времени занимает цикл подготовки колесничной лошади?
Вопрос из тех, ответы на которые он в состоянии дать в три утра спросонья.
– Два года, святая и вечная.
– Сколько времени назад мы начали цикл подготовки?
– Три месяца назад.
– Вывод?
Могла и сама сказать, но надо же показать окружающим, что у магистра оффици под шлемом не только кость и… татлум.
– При оценке потерь следует исходить из ценности лошади колесничных статей, но всего лишь наскоро обученной ходить в упряжке, – он чуть приподнял уголки губ, – и из военной целесообразности.
Он вздохнул.– Все забываю, что здесь – не Африка. Кожи стоят столько же, а ткани куда дешевле… Значит, промежуточный вариант? И только через два года – совершенный?
Немайн кивнула.– Тогда как назовем? Прошлая была «пантера», для этой нужен не менее мифический зверь. Дракона лучше отложить для машины окончательной…
Да, для местных жителей пантера – всего лишь заморское чудовище, химера с четырьмя рогами, коровьими ушами и длинным красным языком в виде пламени. Только сама Немайн и знает, что ни персонаж книжного бестиария, ни настоящая азиатская кошка здесь ни при чем. Первая колесница получила прозвище в честь немецкого танка – настолько же ходкого, настолько и ненадежного.
Эта машина сырая, но с отличной перспективой, и куда более надежная. Зато уязвимая – по сравнению с собой же будущей. Какое название выбрать – такое, чтобы не было слишком уж загадочным? Жаль, советские танки не обросли именами, а до номеров нынешняя цивилизация пока не доросла. Ну вот хороший вариант: американская самоходная артустановка с вращающейся башней – времен второй мировой войны. В американской армии она не удостоилась отдельного названия, так и воевала под прозвищем TD – от tank destroyer, истребитель танков.
Англичанам самоходка понравилась больше. По крайней мере, имя неплохо вооруженной, но слабо бронированной машине дали громкое.
– Пусть будет «Росомаха», – предложила Немайн, – в Британии этот зверь такой же миф, как и пантера…
Старые колесницы сохранятся, их уже строят – и не только в Камбрии. И все–таки главные мысли теперь о флоте – и о том устройстве, что уже собрано и смазано, но руки никак не доходят проверить в деле. Колесницы для морского боя не нужны. Зато новинка лучше всего покажет себя именно на море… Луки не терпят сырость, зато на корабле много места, яхта – не колесница, в нее войдет многое. И это очень хорошо!
Зато дома плохо. Так написано в записке, с которой прибежал один из младших приятелей Тристана. Круглый детский почерк – писала Сиан. «Приходи скорей, пока есть куда!»– Как там? – спросила Немайн.
– Тихо, – ответил мальчишка, – слишком тихо. Друг с другом не говорят.
Значит, снова надо бежать. Со всех усталых ног! Хотя бы потому, что там маленький! Вокруг него не должно быть нехорошо!
Гвен и Тулла – что два дракона, красный и белый. Ходят друг вокруг друга кругами. Примериваются – как уязвить одной другую. Пока – словом, но кто знает, до чего дойдет? Шипят, точно змеи… А вдруг в волосы вцепятся? А у обеих на поясе оружие. У Туллы – красивый кинжал, у Гвен – сподручный на кухне топорик. Кость перерубить или капустный кочан располовинить.
– Ты желала унизить Сенат? – говорит Тулла. – Получила свое: Немайн поставила народное собрание и заезжий дом выше. Рада?
– Ты просила Немайн стать римлянкой! – откликается Гвен, – Вот тебе целая императрица. Не чья–нибудь – наша, раз Сенат признал! Довольна?
Мама молчит. Почему? Сиан встала между сестрами. Раньше, когда совсем маленькой была, получалось – мирить. Может, и теперь? Посмотреть на обеих – снизу вверх, попросить тоненько:
– Сестрицы… Не ссорьтесь. Пожалуйста!