Я постучал в дверь и, не дожидаясь приглашения, вошёл. Чекист шагнул за мной.

Взгляду предстали двое интеллигентного вида мужчин в строгих тёмных костюмах. Вооружившись лупами, учёные мужи рассматривали разложенные на столе вещи. С моего места трудно было точно разглядеть, но мне показалось, что это иконы.

Догадка подтвердилась, когда один из учёных — высокий, худощавый, с очками в толстой оправе, которые ему очень шли, произнёс:

— А вот это уже любопытно, Дмитрий Дмитриевич. Письмо, конечно, новейшее, не Андрей Рублёв, но обратите внимание, какой замечательный оклад из эмали с золотом на этой иконе Святой Троицы. Надо всенепременно добиться того, чтобы она досталась музею. Работа оклада — шедевр и представляет высокохудожественный интерес с точки зрения искусства!

— Бросьте, Евгений Васильевич, — с горечью протянул его собеседник — маленький, плотный человечек лет шестидесяти. — Новая власть сама не понимает, какие сокровища плывут ей в руки: оклад в музей не отдадут — он же золотой. Ну, а сама икона может и попадёт к нам. Вы же знаете, какой нынче подход у большевиков к нашему делу.

Он встал в позу и продекламировал:

— Гохран забрал богатства груды,

Бриллианты, жемчуг, изумруды,

А нам готов твердить одно:

«Музеям отдаю говно!»

— Это вы бросьте вашу язвительность, Дмитрий Дмитриевич! И эта язвительность вам не к лицу. Вы же очень образованный, умный и милый человек! К чему такие грубости?! — удивлённо произнёс второй учёный — судя по имени и отчеству профессор Шалашов.

— Хотя бы к тому, Евгений Васильевич, что только с икон при нас было снято три пуда серебра, а сколько золота — можно только гадать. И ведь никто нас не слушает, а продолжает творить это варварство!

— Времена меняются. Ещё немного и товарищи поймут, что сам по себе золотой оклад стоит намного дороже того золота, что на нём, — парировал профессор Шалашов.

Тут он заметил меня и вскинул голову.

— Здравствуйте, молодые люди. Это вы, наверное, из уголовного розыска?

— Совершенно верно, — сказал я. — А вы, если я правильно понимаю, и есть профессор Шалашов.

Учёный усмехнулся.

— К чему этот официоз. Зовите меня Евгением Васильевичем. Мой учёный коллега — Дмитрий Дмитриевич Иванов, прошу любить и жаловать. А вас, простите, как звать-величать?

— Георгий Олегович. А мой спутник… — Я посмотрел на чекиста.

— Алексей Михайлович, — буркнул тот.

— Очень приятно, — кивнул профессор.

Мы пожали друг другу руки.

— Евгений Васильевич, я, пожалуй, пойду? — вопросительно посмотрел на Шалашова его учёный коллега. — Не хочу вам мешать.

— Да, хорошо — ступайте, Дмитрий Дмитриевич.

После того, как Иванов вышел, Евгений Васильевич сказал:

— Если я правильно понял из нашего телефонного разговора, вам необходима моя экспертная консультация?

— Всё верно, — подтвердил я.

— И какая область искусства вас интересует? Я в Оружейной палате сейчас специалист на все руки, через меня проходит всё, что может представлять хотя бы маломальскую ценность: от, уж извините за выражение, серебряного биде императрицы до, как вы можете убедиться лично — икон, — он обвёл рукой рабочий стол.

— Мне сказали, что вы автор нескольких трудов по нумизматике, разработчик единой классификации монет.

— Вас не обманули. Но хочу сразу предупредить — если вам нужна экспертиза или помощь по монетам до шестнадцатого века, то лучше обратиться к Алексею Васильевичу Орешникову. Он на этом собачку скушал-с, — усмехнулся Шалашов. — Кстати, его тоже можно застать в Оружейной палате. Если хотите — могу вас к нему отвести.

— Нас интересуют монеты гораздо более позднего периода. Если быть точнее — 1825 год, — с этими словами я достал найденный у лавровой рублёвик и положил перед Шалашовым.

Он бережно взял монету в руки, поднёс к глазам. Внезапно выражение его лица изменилось, из иронично-добродушного оно стало каким-то напряжённым.

— Г-господа, то есть товарищи… Откуда это у вас? — его голос дрожал, профессор даже стал заикаться от волнения.

— Было случайно обнаружено во время обыска, — я нарочно не стал вдаваться в подробности.

— Вы… вы меня извините, пожалуйста, но у вас есть представление, что это за находка? — Профессор не мог совладать с нахлынувшими чувствами, это отражалось на его поведении и речи.

— Как вы понимаете — мы не специалисты. Эта монета — константиновский рубль серебром, но настоящий или подделка… Тут уже нужна ваша помощь.

— П-понимаю в-вас!

Дрожащими руками профессор взял лупу и навёл её на монету, долго всматривался в одну сторону, потом перевернул и осмотрел другую. Так же долго он разглядывал её ребро.

— Что скажете, Евгений Васильевич? — не выдержав, спросил я.

— Мне трудно говорить, уважаемый Георгий Олегович. Скажу больше — наверное, вам потребуется экспертиза и других специалистов, и я её обязательно организую, но… по всем признакам к вам попала не подделка. Монета совершенно не похожа ни на рубль Трубецкого, ни на рубль Шуберта. Думаю, это и есть тот самый настоящий константиновский рубль, — торжественно объявил профессор. — Могу вас только поздравить!