— Контракт.

— Какой ещё контракт? — контрактов мне заключать ещё не приходилось. Бумажное обещание жить в общежитии по правилам и уставу ведь за контракт не считается?

— Такой. Что я не посягаю на твой безымянный палец, а ты на мой.

— А почему написано на английском? — я всё же разобрала пару предложений, но с переводом мелкого текста было туго. В прошлом году, науськанная Егором, я сдала IELTS и могла похвастать достаточным знанием языка. Но мелкий шрифт и на родном языке не воспринимался.

— Потому что так сразу понятно, что не туалетная бумажка.

Тут я бы поспорила. Как раз таковым он и выглядел. Мятый, будто он сидел на нём неделю.

— Я такое подписывать не буду.

— Ну чё ты ломаешься, я в интернете нашёл, бегал печатал, а ты закорюку поставить не хочешь.

— Не хочу, — слышала я много историй, как люди подписывали бумаги, а потом отправлялись жить под мостом. Максим нам таких миллион поведал однажды, когда Соня принесла из школы на подпись папе, он его изучил вдоль и поперёк, даже на невидимые чернила проверил, даже книгу написал «Мелкий почерк катаракты». Об этом всём я рассказала Фео, аргументируя, и он неожиданно согласился:

— Напишем новый. Прям ща, бумага, ручка есть?

Я достала необходимое. Фео был лаконичен: «Мы, нижеподписавшиеся, не посягаем на безымянные пальцы друг друга,» — подписал он чуть ли не в самом верху листа. Я ожидала, что он напишет больше, но новый друг меня порадовал, поставив свою подпись с расшифровкой внизу в правом углу, и рядом оставил место для меня. Наш контракт выглядел безобидно.

Правда, был в единственном экземпляре, и забрав его, Фео умчался, сказав, что торопится.

Словно громом поражённый Шер стоял в самом конце зала, со сцены, от которой он не мог отвести взгляда, поглощённый выступлением, его невозможно было разглядеть.

Шерхан забежал в Survival только в туалет, чтобы отряхнуть футболку, прохожие косились на него, кидая не самые лестные взгляды. Фил увязался следом, их пропустил знакомый, не спрашивая билет. Народу толпилось великое множество, актёр тянул его к бару, приговаривая, что теперь Шерри должен ему по гроб жизни, так что для начала пусть раскошеливается на возрождающий к жизни коктейль. Не то, чтобы у Фила не было денег, но он считал своей прямой обязанностью совершить возмездие за то ли шутку, то ли неудачное стечение обстоятельств. В раба непокорного тигра вряд ли обратить получится, но попытаться стоило.

А ещё и Олли прислал сообщение, что выступление, как и обещал, скоро будет.

Пока они препирались, на сцену взошла очередная рэпкор банда. Шер предпочитал классику хип-хопа, но с пацанами за компанию по клубам тоже мотался время от времени.

— Ничё такая крошка, — восхитился Фил, оценивающе оглядывая единственную в их составе девушку. — И ножки прям самый сок.

— Пришёл на баб пялиться, так меня оставь в покое, — буркнул недовольный Шерхан, которому звезда порядком надоела.

— Ты что ведёшь себя, как десять лет в браке? — осадил его компаньон. — К тому же, не ревнуй, я просто смотрю.

— Да хоть облизывай.

— Её бы облизал, — он высунул язык прямо в лицо Артёму и показал буквально в сантиметре, как ловко он бы мог облизать.

Шер изобразил, что его сейчас вырвет. Фил лишь расхохотался, и продолжил изучать певицу, которая казалась ему знакомой. Наступает такой момент в жизни звезды, когда все лица — как одно, вереница их сливается в один подвижный глиняный образ, который заключает в себе все лица, виденные ранее, и кого не встреть — все образы в этой глиняной маске плавно перетекают из одного в другой до того ладно, что кажутся знакомыми.

Когда они услышали первые строки, Шер изменился в лице и обратился весь во внимание. Он не слышал комментариев стоящей рядом звезды, иначе тот рисковал получить настоящий сотряс мозга за фривольные мысли вслух о певице, оказавшейся Леной, шеровской малышкой.

Она была одета по-другому — броско и с вызовом, но не пошло, а игриво, ноги из-под короткой юбки казались длинными, яркий макияж скрывал мягкие черты лица, пухлые губы стали ещё пухлее под слоем тёмной помады, скулы стали очерченнее. Микрофон она держала двумя руками вполне уверенно, и в начале стояла закрыв глаза, но по мере исполнения своей части, открыла и подняла их, оглядывая зал. Отсюда было не видно, но он знал, что в её глазах плещется серое море. Шеру казалось, она ищет его. Ему хотелось вскинуть руку вверх, помахать со словами «Я здесь!» В голове родились новые строчки, словно заклинание:

Я стою и глаза мои пьяны —

Одним видом твоим одурманен.

Найди среди тысяч — я здесь.

Она держала микрофон и пела слова, изначально обращённые к ней, его откровения, но скорее всего даже не знала об этом. Голос её не дрожал, звучал как ангельская музыка. В этом пропитанном дыме помещении он прорывался сквозь его клубы лучом света.

Со мною рядом быть готов. Земной мой рай и ад. Безумный…