Парень удивился, поржал со всеми и пожал плечами.

— Это я отрепитил! — проорал Малик, рисуясь перед пришедшими на них посмотреть.

Или может перед своей невестой Эльмирой? Что-то я её не вижу в толпе.

— Так давай сюда ко мне, чувак, вместе прикольнее получится битбоксить! — возрадовался шоумен.

Но Малик не согласился, сославшись на то, что ему «на площадке привычнее брейкить».

Таким образом, началось то самое шоу, которое все ждали. Многие уселись вокруг выстеленной специально для парней фанеры, остальные, кто не урвал себе козырных мест, стояли, некоторые вытащили из клуба стулья и теперь чуть ли не вчетвером пытались на них взгромоздиться, а особо ушлые девушки забрались на плечи к своим парням. И ни одного из них не смутил немного усилившийся дождь.

Фанкиманы под чёткий битбокс мистера Сильвера выделывали всяческие движения верхнего и нижнего брейка, которые я и успевала разве что смотреть, а также ахать и охать, наблюдая немыслимые сальто и кручения вокруг своей оси на голове и на руках. Их футболки давно намокли, и многие уже избавились от них, заставляя девчонок растекаться, растворяясь в «небесных испражнениях», как любит шутить мой братец-кролик.

Парни сменяли друг друга или выполняли совместные движения. А когда ведущий немного выдохся, микрофон перешёл к Малику, который показал свои умения, совсем не хуже, чем у его предшественника. Когда и Малик устал, в дело вступил ди-джей, меняя треки в стиле фанк, а на фанерку стали пускать всех желающих. Теперь танцевали все: и девушки, и парни. Знакомая морковная черепушка также отметилась на данс-площадке, а вслед за ней и Егор. Рядом с ним я приметила Леську, которую он одарил жгучим поцелуем перед тем, как отправился показывать свои умения. А влезающий в каждый момент мистер Сильвер мгновенно окрестил Лесю самой сексуальной цыпочкой вечера.

Я, не думая ни секунды, отправилась ловить братика прямо на месте преступления, как говорится. Я же только ради него сюда пришла, так что не стоит откладывать на потом свои планы. К тому же потом он опять сбежит. А телефон у него, наверное, разрядился, какой уже день дома не ночует — и зарядить-то не может по-человечески.

И вот что же я сначала делаю, и только потом думаю? Невообразимо давящая толпа заставила меня вспомнить о том, что я только что наполнила желудок, а отсутствие свежего воздуха о том, что я не вампир, чтобы обходиться без него. Но отступать было поздно, к тому же, по ощущениям, я преодолела полпути. А значит должна быть примерно у входа.

Внезапно, меня за шкирку потянули вверх, и я не придумала ничего лучше, как зажмуриться, считая спиной перила, а также уповать на то, что это не бритый активизировался. Ему, вообще, по режиму сейчас икать положено и уши остужать, а не невинных девушек красть.

Моё тельце прижали к стенке и дыхнули приятным мятным запахом прямо в лицо. Значит, это и не Фео, всенепременно дыхнувший бы на меня «Беломорканалом», обрадовалась частичка мозга, которая предполагала, что похитителем мог оказаться он, даже несмотря на наше соглашение.

— Глаза открой, — приказал мне знакомый бас.

Я покачала головой, не желая, чтобы мой персональный глюк вновь пропал:

— Не-а.

— Всё же открой, — тон стал на йоту мягче, но такой же напряжённый.

— Нет, ты же тогда пропадёшь, — честно выпалила я, умирая от желания подглядеть и убедиться, что это тот самый долгожданный иллюзорный обман.

Последовал короткий смешок:

— Я сейчас пропаду, если ты не откроешь свои серые глазки, — многообещающе поведал мне он угрожающим тоном.

— Хорошо, — кивнула я и медленно открыла глаза.

А там… там стоял Артём Охренчик собственной персоной и недовольно разглядывал моё лицо. Его маска была непроницаема, а я даже не знала, что и думать: рад он меня видеть или все ещё живёт недавними обидами? Он навис надо мной, защищая своей широкой спиной от толпящихся на лестнице людей. А я, вопреки своим ожиданиям, оказывается, недалеко ушла, раз он меня на лестнице выловил.

Или меня вновь посетила галлюцинация?

Желая это проверить, я протянула руку к его лицу, проведя пальцами, оцарапывая кончиками ногтей, по небритой сегодня щеке и по сухим губам, не отводя при этом взгляда от его расширенных зрачков. Нет, это точно не глюк. Иначе откуда тогда взялось напряжение, исходящее из прикасающихся к нему кончиков пальцев, и почему его рука, сжимающая меня за талию, возомнила себя конечностью Валуева, налившись мускулами и усилив силу сжатия, от чего было совсем не больно, а даже… приятно?

Потребовалось несколько секунд, показавшихся мне вечностью, чтобы он мотнул головой, стряхивая с себя возникшее между нами электрическое поле, которое разве что не искрило.

— Ты что здесь делаешь? — грубо спросил он меня, отпустив мою талию, но не сдвинувшись с места и не давая мне уйти. Или защищая от толпы.

А мои пальцы все ещё источают ток, меня не просто обесточить.

Но отрезвить можно. Особенно таким грубым тоном.

— Ты мне не хозяин. К тому же мы, — ой, как больно это произнести, и страшно услышать его подтверждение, но по-другому просто не получится, — расстались, — кажется, мой голос всё-таки сорвался на последнем слове.

Артём замер, как кобра, готовая к нападению, лишь ждущая подходящего момента.

— Я помню, — кивнул он, и невидимые искры разом пропали, словно меня окатили ушатом холодной воды, или скорее, опрокинули на меня, горлопанящую во весь голос нецензурные песни, ночной горшок в безлунную ночь на задворках средневекового Лондона.

— Тогда я пойду.

Он ещё полминуты думал, заглядывая мне в глаза, пытаясь прочитать по моему лицу мысли, но попытки были безуспешны — телепатом он не был, да и читателем душ, кажется, был никаким.