Далеко не в первый раз я оказывался в таком положении, достаточно вспомнить неблагодарного Стряпчего, который весьма специфично «отблагодарил» меня за спасённую жизнь себя и своей подруги. Не хочешь зла, не делай добра… Так что ли?

Вспомнить эту бытовую житейскую мудрость и пройти мимо, тем более порцию спокойного отдыха я заслужил…

А кто я буду после этого? Подлец и сволочь как пресловутый Тоша…

Нет, товарищ Быстров (господи, как я уже привык к этой фамилии, как сроднился с ней!), не бывать такому! Тем более что-то знакомое почудилось мне в этом сдавленном всхлипе…

Настя! Мысль, что в руках бандитов находится моя жена, обожгла словно раскалённым свинцом и придала сил.

Одно плохо — я остался без оружия. Бандитское сдал, своё собирался забрать завтра на службе, уж больно захотелось домой, к любимой супруге, когда начальство не позволило остаться на допрос.

Ладно, качаем ситуацию. Кого меньше всего испугаются урки? Например, изрядно поддавшего гражданина, у которого ноги заплетаются, язык не слушается, а в глазах двоится. Не станут налётчики паниковать из-за такого, а то и надумают и его обчистить.

Одёжка на мне не бог весь какая, но в хозяйстве любая пригодится, можно толкнуть потом на рынке за копеечку малую, а копейка, как известно, рупь бережёт.

В любом опере всегда пропадает хороший актёр, иначе он будет абсолютно профнепригоден: надо уметь изобразить любые эмоции: сострадание к маньяку, веселье, когда на душе кошки воют, ну, а насчёт алкогольной интоксикации — так для меня это что пресловутые два пальца об то, чего в нынешней Москве времён НЭПа практически не наблюдается.

Нет, может этот асфальт и водится где-то, не удивлюсь, если давным-давно придуман и вовсю эксплуатируется, только мне всё больше булыжные да дощатые мостовые попадаются, на край — гранитная плитка.

Решено — отыгрываем товарища под изрядным «шофе».

Для вхождения в образ мне понадобилось меньше секунды. Походка моя стала напоминаться движение моряка во время суровой качки, одежда сама собой расхристалась, я даже затянул песню, чтобы заранее предупредить уродов в подворотне. Пусть моё появление заранее настроит их на нужный лад и позволит избежать эксцессов.

Не знаю по какой причине, вместо «Ой, мороз — мороз» или «По Дону гуляет», я вдруг принялся горланить даже не «Хасбулат удалой», а хит из моего прошлого — «Я уеду жить в Лондон», хотя в жизни бы не подумал ехать в промозглый, сырой и холодный стольный град так любящей нам надить «англичанки».

— Я уеду жить в Лондон… — Ик! — орал я, убедительно икая после каждой строчки куплета.

И под эту незатейливую мелодию завернул прямиком в подворотню, надеясь и молясь, что мой нехитрый план сработает.

Глава 17

Глава 17

Подворотня ничем не отличалась от сотен других московских подворотен. Тёмная, неустроенная, пропахшая самыми разнообразными запахами: от лошадиных экскрементов до человеческой мочи: хватало несознательных личностей, которые справляли естественные надобности, не дотерпев до уборной.

Мои глаза успели свыкнуться с вечерним сумраком, поэтому я сразу разглядел всю картину. Налётчиков было двое: один — сухой в кости, горбоносый, одетый в короткий овчинный тулуп, второй — высокий, под метр девяносто и упитанный как боров в несуразном малахае на голове, напоминавшим воронье гнездо, и непривычного кроя — скорее всего, английской шинели с кое-как налепленными заплатками.

Именно здоровый находился сейчас за спиной Насти (не обмануло сердце!), обхватив её горло так, что любимая не то что закричать, дышала и то с трудом.

Его сухощавый напарник перекидывал из руки в руку финский нож с длинным хищным лезвием, причём делал это легко и изящно, словно не грабил в подворотне, а выступал на арене цирка.

Вот только вместо почтенной публики оказался один я.

Никогда не знаешь, что можно ждать от уголовной сволочи, поэтому действовать предстояло быстро и аккуратно.

Делая вид, что не разобрался в происходящем, я радостно вскрикнул:

— Люди добрые, огонька не найдётся?

Глаза налётчиков недобро сверкнули, они были не рады моему появлению, но как я предполагал: в ипостаси пьяного в драбадан мужика я казался им неопасным.

— Шёл бы ты, мужик, отсюда подобру-поздорову, — процедил сквозь зубы сухощавый.

Похоже он играл первую скрипку в этом слаженном оркестре.

— Да ладно, что вам — прикурить жалко? А я с вами за это папиросками поделюсь, — невозмутимо и предельно дружелюбно произнёс я, делая шаг к главарю преступного дуэта.