Стреляли, к счастью не в него, просто этот демон самоликвидировался. У моего «интеллигентного» знакомого не выдержали нервы, и Аристарх Михайлович застрелился.

— Дурак, — мрачно прокомментировал Кузнецов.

Других любителей самому себе пустить пулю в лоб не нашлось.

Дело стало на поток. Подчиняясь командам Трепалова, бандиты покорно побросали оружие и дружно подняли руки.

Мне демонстрировать принадлежность к органам было рановато, я включился во всеобщий «флешмоб», делал то же, что и остальные: выкинул мосинку, задрал лапки и изобразил на морде лица, что просто мечтаю поскорее оказаться на арестантской шконке и дождаться макарон на обед.

Мелькнула неглупая мысль: что если коллеги захотят продолжить игру и оставят меня в качестве агента под прикрытием? Для бандитов я как был свой, так им и остался, со мной они будут куда откровеннее, чем со следаком на допросах, можно выудить любопытную информацию.

На месте Трепалова, пожалуй, я бы так и поступил.

Не стоило так задумываться в этих обстоятельствах, расплата за медлительность не заставила себя ждать: мне тут же прилетело прикладом по хребту. Не сильно, но чувствительно.

— Чего замер, сволочь! А ну, топай! — грозно велел парнишка лет восемнадцати в мешковатой шинели.

— Понял, командир. Больше не повторится, — кивнул я и под его конвоем отправился к месту «упаковки».

Затрофенный грузовик пригодился как нельзя кстати, арестованных бандитов сажали в его кузов.

— А ну, погодь! — Лёня Бахматов вырос как гриб из-под земли и оттеснил мальчишку-чоновца.

— Товарищ, вы что себе позволяете?! — вскипел боец.

Леонид отмахнулся.

— Всё нормально, боец. Не кипятись. Этого беру под мою ответственность. Если что, моя фамилия Бахматов. Можешь ссылаться на меня.

Чоновец вздохнул.

— Есть, товарищ Бахматов. Разрешите идти?

— Иди.

Я пока не знал, как себя вести в отношении Лёни, поэтому просто топтался на месте без всякого энтузиазма.

— Давай в сторонку отойдём от чужих глаз, — тихо произнёс он.

Он отвёл меня к какому-то сараю, из которого доносилось куриное кудахтанье.

Бахматов сиял, как надраенный самовар.

— Ну, Жора! Ну ты даёшь! — воскликнул он, обнимаясь. — Такое дело сделал! Такого матёрого зверя взял!

— Это не я, это вы его взяли, — ответил я.

— Да ладно тебе скромничать, Быстро! Без тебя мы за ним ещё год гонялись бы, а то и больше!

— Хорош хвалить, а то загоржусь! — засмеялся я и сразу перешёл на деловой лад:

— Мне бы с Максимычем свидеться, доложить что и как. Я в записке не всё мог написать.

— Соскучился? Будет тебе начальство, но чуть попозже, — заверил Лёна.

А затем добавил:

— Знал бы ты, Жора, как Максимыч по тебе переживал! Да и парни тоже извелись… Места себе не находили! А с докладом успеешь ещё. Сейчас бы принять всех гадов, а потом и разбираться начнём. Да, кстати, твоя Настя забегала, спрашивала нет ли от тебя новостей.

— И что вы ей сказали?

— Сказали, что всё в порядке, и ты скоро вернёшься домой.

— Спасибо!

— Не за что. Хорошая у тебя жена, Жора, очень за тебя переживает.

— Самая лучшая, — подтвердил я.

Мы ещё долго проторчали с Бахматовым возле этого сарая, и у меня началось складываться впечатление, что Леонид нарочно тянет время.

Я собрался прямиком спросить его об этом, как вдруг он взбодрился и заявил:

— Ну всё, пора на службу.

Эх, вроде не так давно я был на Петровке, но, почему-то, когда зашёл внутрь, возникло такое чувство, словно отсутствовал целый год. Всё казалось каким-то новым и чужим.

Пока Лёня пружинистой походкой шагал по коридору, я плёлся за ним, вертя головой по сторонам и изумляясь своей реакции.

Бахматов замер перед нашим кабинетом и услужливо распахнул дверь..

— Ну что, герой, прошу!

— Скажешь тоже — герой, — фыркнул я, но через порог переступил первым.

И сразу же последовало троекратное ура от собравшихся в кабинете сослуживцев.

Я даже опешил от такой реакции.

— Мужики, вы что? Не надо так… Я ж ничего такого не совершил.

Ответом мне стали сияющие лица товарищей. Парни и до этого многое значили для меня, а теперь стали как родные.

— Давай краба, Быстров! — Трепалов выставил вперёд руку, и я с огромным удовольствием её пожал.

— В общем, мы уже доложили о наших успехах и о твоём личном вкладе товарищу Дзержинскому. Он просил передать тебе благодарность и обещал чуть погодя вручить подарок. Какой именно — не знаю пока, не спрашивай! — сообщил Александр Максимович.

Я успел заметить за его спиной стол, покрытый скатертью. На ней было нехитрое угощение: колбасная нарезка, солёные огурчики, курица, яйца, хлеб.