Но вот когда он его подвел к машине, Хасаныч увидел сидящего на заднем сиденье Локтионова и заволновался. Думаю, что он точно знал, что майор попал в больницу надолго и сейчас находиться здесь никак не должен. Хорошо, что у меня хватило ума не поставить машину совсем рядом с магазином, хотя и был такой соблазн. Пожилой, но очень шустрый мясоторговец без какой-либо предварительной суеты, неожиданно рванул от машины. Вова уже садился на водительское сиденье и потому перехватить его не успевал. Рослый и крупный Михалыч тоже вряд ли сумел бы быстро выпрыгнуть из тесной «копейки». Поэтому я со всей силы приложил прыткого дедушку кулаком по затылку. При похищении любого непонятного человека, как и при задержании преступника, изображать рояль в кустах иногда очень полезно. Поэтому я и страховал посадку клиента в машину, скрываясь за углом трансформаторной будки. Той самой, из которой Хасаныч воровал электричество для своих левых холодильных камер. Заковав и спеленав, мы усадили его на заднее сиденье. Его там с обоих сторон стиснули мои коллеги и мы, оглядевшись и не обнаружив в округе любопытных глаз, тронулись к фургону.

Будь Хасаныч чуть крупнее, нам бы не удалось утрамбовать их обоих в один багажник. Там и так не оставалось места для каких-то подвижек. Но из прошлого я хорошо знал, как многократно множатся способности людей, попавших в смертельную опасность. Поэтому лежавших валетом в багажнике гадов я связал между собой за шеи и ноги. Не захотят задушить друг друга, значит, будут лежать смирно. Голос они подать тоже не смогут, изоленты я на них не пожалел. Жаль, что скотча здесь еще нет..

Сняв подложные сержантские погоны, я нацепил свои мамлеевские. Теперь я снова офицер и, если по пути меня не тормознут коллеги, побуду им еще какое-то время. Уши и рты упырям я заклеил на совесть. И спеленал крепко. Но хрен их знает, они звери и чутье у них звериное. Начнут вошкаться при остановке, пустая "копейка" заколышется и, чтобы объяснить такое чудо, моей ксивы тогда точно не хватит.

— Все, мужики, дальше я сам! Вы здесь переоденьтесь и потом отгоните этот грузовик куда подальше. А ты, Михалыч, сам понимаешь, чем раньше ты появишься в своей больничке, тем всем нам будет лучше. Вова, ты жди меня дома, — выдал я своим соратникам крайние на сегодня указания.

Теперь надо без потерь и не привлекая лишнего внимания, добраться до места вопросов и ответов. Если бы я верил в бога, то сейчас непременно перекрестился бы.

Ехал я аккуратно и несмотря на то, что был в форме офицера милиции, ни разу не нарушил скоростного режима или иных правил дорожного движения. Поэтому времени затратил раза в два больше, чем в прошлый раз. Зато доехать получилось без приключений и вынужденных остановок.

Ничего на поляне не изменилось. Впрочем, я это еще вчера заметил, когда привез сюда инвентарь. Отгородив машиной обзор с дороги, я углубился в кусты. Мои припасы были на месте. Двух рук хватило на одну ходку.

Вызволять из багажника пленников оказалось еще труднее, чем их туда утрамбовывать. Разрезав соединяющие их вязки, я выдрал сначала старшего ублюдка, а за ним и Дамира. Сопротивляться они не пытались, потому что не имели такой возможности. После такой тесной укупорки шевелиться они смогут не раньше, чем минут через пятнадцать.

Этого времени мне как раз хватило для того, чтобы приготовиться к работе. Пытки даже самых конченых злодеев могут доставлять удовольствие только идейным маньякам, а для психически нормальных людей это нелегкая и грязная работа. Прислушавшись к своим внутренним ощущениям, я понял, что пока еще я нормальный. Во всяком случае, мне хотелось так думать.

Размотав глаза Хасанычу, я оставил его немым и глухим. Усадив мычащего бабая спиной к переднему колесу «копейки», я потащил связанного Дамира к многоразовой могиле. Вчера я в третий раз копал ее. После визита сюда в компании Ягутяна и его группы поддержки, земля еще не слежалась и мне хватило трех часов. Тренированные профессиональные могильщики, привезенные в прошлый раз сюда прокурорскими, управились гораздо быстрее.

Прислонив Дамира к дереву, я размотал ему глаза и уши. Понимая, что открывать душу и говорить правду он еще не готов, освобождать рот я ему раньше времени не стал. Наверное, он с таким моим решением был не согласен. Это стало заметно по его громкому мычанию и по тому, как дико он вращал глазами. Его старший товарищ по колбасному бизнесу, наоборот, вел себя спокойно и внимательно наблюдал за моими действиями. С самого начала было понятно, что из этих двоих, старика ломать будет намного сложнее. Слишком уж битый он и тертый. Еще в машине, когда его паковали и пуговицы на его рубахе разлетелись, я заметил его расписанную грудь и живот. Даже не видя пока еще его спины, я уже имел какое-то представление о том, с кем я затеял свару. Из формы 126 я уже знал часть криминальной родословной своего оппонента. И потому иллюзий относительно контрафактности живописи на его тулове я не допускал. За меньшие грехи, в местах, где провел полжизни этот бабай, неминуемо убивали. В лучшем случае, уродовали, а потом загоняли в «петушиный» продол. И кто знает, что из этого было лучше..

Одним запросом по сто двадцать шестой в ИЦ областного УВД я не ограничился. Больше месяца назад, точно такой же бланк с данными Хасаныча я отправил в Москву. В ГНИЦУИ МВД СССР. И оттуда я получил гораздо больше информации, чем из области. Как старику удалось отойти от стенки при наличии судимости за измену Родине во время войны, я даже не буду у него спрашивать. Мне бы свое успеть узнать. Узнавать я умел.

В первую чеченскую командировку мы поехали в составе сводного отряда. Кто знает, тот поймет, какая это жопа. Чаще всего сводный отряд состоит из разношерстной толпы залетчиков, набранных из самых разных подразделений МВД. Уничтожать вместе с временными сослуживцами привезенные запасы водки и спирта мне быстро наскучило и я нашел себе другое развлечение. Неподалеку, на берегу Сунжи было армейское стрельбище, где разведчики каждый день жгли патроны цинками. К ним я и прибился. Вспомнив далекие армейские годы, я с удовольствием палил из СВД и ПКМ. В армии это у меня получалось очень хорошо. Оказалось, что нажитое в Советской Армии мастерство никуда не делось. Отсекая по два-три патрона, я короткими очередями по одной успевал сбить десяток бутылок, пока армейцы расправлялись с половиной. И их СВД мне пришлась по руке. Инициатива с огневой подготовкой вскоре вылезла мне боком. Духи неподалеку расколотили колонну. Из КШМки в горы увели штабного подполковника, двух связисток и нескольких срочников. От группы разведчиков, кроме старшего, на базе оказалось всего четыре человека. Ждать, пока развиднеется хмарь и вертушка доставит спецов, старший не захотел. Он быстро договорился с командованием группировки. И мне пришлось идти с ними. Задача была пройти по следу в горы, найти банду и навести на них две роты армейских.

За два дня, пока шли, получилось прихватить двух бородатых. Армейская разведка в отличие от милиции руководствуется не УПК, а какими-то своими грушными наставлениями. Поэтому первого бородача они склонили к сотрудничеству очень быстро. На моих глазах отрезав ему всего четыре пальца и пригрозив отхватить яйца. Яиц мужик лишаться не захотел и рассказал все, о чем его спрашивали. Помер потом он быстро, но с яйцами. Со вторым было примерно также, только дольше. Информация пошла только после того, как моджахед лишился коленных суставов. Морщиться, глядя на мероприятие «вопрос-ответ» я перестал уже через минуту, как только услышал, что борцы за свободу и независимость делали с пленными солдатиками и связистками. Потом уже и самому приходилось проводить экспресс-допросы. И вот опять.. Все то же самое. С той только разницей, что вот эти твари убили мою Софу. Н-да..