В шесть утра следующего дня, позавтракав с родителями и поблагодарив маму за поддержку, конечно же под её удивлённый взгляд, я сообщила, что решила повременить с учёбой и решить все нерешённые на работе вопросы.

— К тому же, это новый опыт, — говорила я. — почему бы не попробовать себя в модельном бизнесе, пока я могу себе это позволить. Не получится, значит не получится. — Мама артистично ахнула, как по инструкции схватившись за сердце. Я пододвинулась ближе, взяла её за руку, которой она держалась за грудь и попыталась оправдаться как можно ласковее и мягче: — Такой шанс выпадает раз в жизни. Неужели ты не рада за меня, мама? Я знаю, что ты желаешь мне самого лучшего. Если это так, то ты позволишь мне научиться на собственных ошибках, чтобы в будущем я смогла стать такой же мудрой как ты.

Смягчающие обстоятельства в виде благодарности за поддержку и лестных слов сработали как надо — уже спустя несколько секунд мама выдохнула, перехватив инициативу и уже сама взяла мою ладонь в руки.

— Только обещай дорогая, что никогда не дашь себя в обиду.

Ох, мама, если бы ты знала, на что я иду на самом деле… В какую обиду я, сама того не понимая, возможно толкаю себя. На секунду я опечалилась. Понимая, что мама может заподозрить неладное, быстро взяла себя в руки и по-доброму взглянула на родителей.

— Да чего ты волнуешься! — отец был совершенно иного мнения, поспешив поспорить с мамой, попутно нанизывая на вилку малосольный огурец. — Радоваться за дочу надо! В люди выбилась, не то что мы!

— Я тебе дам! — мама схватилась за полотенце, готовая огреть им папу. Я засмеялась, поспешив остановить разгорячённую матушку.

Вернувшись в город, первым делом отправилась в университет, занявшись вопросом досрочного отпуска. Решить всё вышло только к вечеру, поэтому из здания университета я вышла относительно свободным человеком, наслаждаясь последними лучами солнца, готовящимся к заходу.

Вечером, не в силах терпеть до следующего дня, я набрала Герману Дмитриевичу.

— Вероника, — немного удивлённо прозвучало из телефона. — Какими судьбами?

— Неужели я не могу просто позвонить бывшему начальнику, чтобы просто осведомиться о его делах, — нарочно воображала я.

— Кхм… — было ясно, что Герман засмущался. — Конечно, — взяв себя в руки, ответил он.

— Вообще-то, — переходя на более официальный тон, продолжила я, — я звоню по поводу вашего предложения.

— Предложения?

— Ну, по поводу нашего обмана.

— Ах… Об этом… Вы всё-таки что-то решили, Вероника Михайловна?

— Решила помочь вам, если вы так сильно просите, — перебирая в руках ручку, говорила я.

Думала, что сейчас он скажет, что не нуждается в помощи. В конце концов слишком уж сильно я загнула. Не стоило быть такой наглой с таким самоуверенным человеком. А пути на зад у меня, по сути, уже и не было. Раз уж взяла академический, дороги назад нет. Оставалось только надеется, что Герман Дмитриевич правильно поймёт мои слова и не примет их слишком близко к своему самовлюблённому сердцу.

— Да… — немного замявшись, ответил он. — Да, конечно! — уже увереннее подтвердил он. — Буду рад, если поможете мне и всей нашей компании.

Ох, как мило. С каждым днём Герман Дмитриевич становился всё человечнее и человечнее. Неужели совсем скоро я смогу назвать его сострадательным эмпатом? Нет, это, конечно, уже слишком. Для начала будет достаточно отказаться от определения «тиран». Так уже будет видно.

— Тогда завтра утром, в офисе?

— Как скажете, Вероника Михайловна.

— Во сколько вы собираетесь прийти на работу, Герман Дмитриевич?

— Как скажете, так и подойду.

Ого! Вот это что-то новенькое. Даже учитывая все последние изменения в характере босса, это уже перебор.

— Не поняла? — на эмоциях вырвалось у меня. Причём так грубо и возмущённо, что аж самой стало страшно от собственного голоса. Я тут же поспешила исправиться, сменив тон на более дружелюбный и шутливый: — Сам господин начальник позволяет мне выбрать, когда ему прийти в собственный офис?

— Вероника Михайловна, прошу, не перегибайте. Не задавайте лишних вопросов.

— Хо-ро-шо-о, — протянула я. — Тогда, в десять?

— Хорошо, в десять, — согласился Герман Дмитриевич. — Это всё или Вероника Михайловна желает обсудить что-то ещё?

— Это всё, — с серьёзностью пятилетнего ребёнка подтвердила я.

— Хорошей ночи, Вероника Михайловна.

— Хорошей ночи, Герман Дмитриевич.

Сбросив звонок, я ещё несколько минут не могла перестать улыбаться. Лежа смотрела в потолок, держа телефон рядом, и довольно таращилась вверх.