— За что они нас благодарили? — спросила я, пошатнулась и вцепилась в предплечье Мираша из-за резко нахлынувшего головокружения.

— Айрин? — приобнял меня дракон, притискивая к себе и поддерживая.

— Так: за что? — проморгалась я и вновь вопросительно уставилась на духов.

— За свободу, дитя мое, — ответил Кэлл и нахмурился. — Эти отпрыски посмели разрушишь обитель своих предков в жажде обладания силой и мощью, заключенной в чертогах — за что мы прокляли их души…

— Они застряли между мирами и не могли обрести покой. Целый век они продолжали свое противостояние в эфире, а когда устали от бесконечных и бессмысленных попыток истребить друг друга, явились на поклон к отцам, — с некоторой ненавистью в твердом голосе продолжил Амон. — Вот только даже это святилище — сосредоточение нашей остаточной полубожественной силы, было разрушено, и не было нам доступа к миру живых. Разлилась наша сырая сила по земле поля боя и отравила ее перенасыщением. Вся флора и фауна этих мест мутировала, когда вернулась к жизни после кровавой бойни. И мы не смогли на это равнодушно смотреть, решили: что из-за двоих отпрысков незачем заставлять страдать всех наших детей…

— И обратились мы за помощью. Создатели подарили шанс Суаламу на существование — даром было пророчество, которое мы передали Радже и Эдмунду. «Когда союзником станет враг не в жажде наживы… когда союзником станет враг не в любовной агонии… когда союзником станет враг не в предсмертном бессилии… да станет светлый и чистый союз искренних сердец сильнейших потомков непримиримых врагов спасением для всех живых, мертвых и забытых…» — просветил чернокнижник.

— А ты переживал: кто ты для меня. Союзник сердца моего — уникальное и неповторимое почетное звание, — подмигнула Мирашу я.

— Погоди, мое сердечко… — не разделил он моих крох настроения, а продолжал хмуриться в сторону первородных. — Вы хотите сказать: что наши собственные предки, правители обеих империй специально нападали на собственных потомков, чтобы заставить их увидеть в их лице врага, против которого нужно сплотиться?

— Не совсем. Ваша изоляция друг от друга — вот причина, по которой пришлось им прибегнуть к столь жестоким мерам, — уточнил Васко. — Драконы огородились, люди приспособились, и обе стороны продолжили игнорировать друг друга. Шло время, а ничего не происходило, и тогда все мы приложили максимальные усилия к созданию тех самых жутких чудовищ, которые время от времени появлялись близ земель Эронайраза. За неимением других вариантов было решено измотать людей, истощить, заставить задуматься о перемирии…

— Но и это не помогло, — развел руками Амон. — Мои дети — те еще приспособленцы. Обратили проклятые леса в свое богатство, даже не подозревая о том: что становятся сильнее, что популяция детей Кэлла множится с каждым принесенным цветком с земель, перенасыщенных первобытной, полубожественной силой.

— В то время как мои крылатые дети забыли о моем существовании, и помнили только четырехлапые, я настолько ослаб, что сейчас пришлось прибегнуть к силе собственного сына: чтобы восстановить святилище, — мрачно осведомил Васко.

— А вот тебе и причина угасания магии драконов, — переключила я свое внимание на синеглазку, а у самой перед глазами заплясали черные мушки, и я потерла веки пальцами. — И дело не в тройных союзах, не в подборе сильной магини в супруги, а в памяти предков. Ослаб Васко — ослабла и вся твоя раса. Сильна вера — силен и Бог. Да, первородные полубоги, но любой ушедший за грань живет в сердцах тех, в ком жива память о нем.

— Я восстановлю в Дродгарде память предков, — клятвенно заявил император как будто мне, озабоченно проводя пальцами по моему лбу.

— Моя лапочка-дочь, мне тоже пришлось позаимствовать твою силу, — смущенно посмотрел на меня Амон. — Прости, дитя мое, но собственной силы, кроме полубожественной, у меня не было при жизни, что уже говорить о посмертии…

— Кстати о посмертии… Ей плохо! — рыкнул Мираш, а я на секунды очутилась в свободном падении, но в следующий миг синеглазка подхватил меня на руки. — Как пиявки высосали из нее всю кровь!! Сделайте что-нибудь, или я лично разбавлю вашу компанию за гранью: чтобы каждому по морде съездить…

Это было последним: что я услышала, проваливаясь в забытье.

Глава 38

— Айрин… очнись… Айрин… — доносилось до мне словно сквозь толщу воды.

Голос был мне знаком: по-моему, это Мираш, но его зов как будто ускользал от меня. Создавалось впечатление: что я не понимаю откуда именно меня зовут и куда идти… хоть идти и было нечем — я совсем не ощущала свое тело. Я сплю?

*****

— Малышка моя… давай же… возвращайся к нам… — и вновь голос, но уже новый и како-то до боли родной и близкий: Омер?

Очень хотелось отозваться, откликнуться или последовать за ним, но вновь никаких ощущений собственного тела. В голове словно каша была из расплывающихся образов, мимолетных эмоций и какой-то путаницы: ни одной четкой мысли.

*****

— Айрин!! — я бы могла вздрогнуть всем телом наяву, услышав именно его. — Айрин, очнись!

«Эмре…» — глухо откликнулось истосковавшееся сердце, царапнуло где-то в глубинах моей души острой иголочкой. Это было самым ярким ощущением за весь этот странный сон, но мне не хотелось возвращаться к своей боли. «Не смей мне сниться! Пошел вон!»