Деньги давали неплохие. Поэтому желающие находились.

Не самый элегантный прием.

Но прием.

А главное — все в целом оставались довольными. Добровольно вошли. Добровольно продали долю. Никто никого не неволил.

Фермеров-единоличников тоже пытались развивать. Но тут все было плохо.

Им не хватало как площадей, так и мощностей. С той земли, что им выделяли, много не прокормишь ни людей, ни лошадей. А как позволить им укрупнять наделы, не вводя частную собственность на землю, Фрунзе пока не придумал. То есть, чтобы не отменять декреты Ленина по ключевым вопросам.

Он пытался. Думал. Искал новые варианты. Но пока все было бесполезно. Так, например, в Серпухове запустили выпуск мотокультиваторов на основе мотора от серийного мотоцикла. Но этот агрегат никто не покупал. Даже в рассрочку. Так как абсолютное большинство крестьян являло собой технически безграмотную массу людей. Не сильно помогали даже демонстрации, которые проводило несколько агитационных групп. За год выпуска удалось реализовать едва сотню таких культиваторов. Хотя они полностью заменяли лошадь на вспашке и прочей обработке земли. А сено круглый год не жрали.

Аналогично обстояли дела с «муравьями», то есть, мотоциклами с открытыми грузовыми платформами. Их покупали практически горожане для своих нужд. Преимущественно мелкие нэпманы. Крестьянин же был глух. За год выпуска — лишь сорок семь «муравьев» ушло на село. При том, что в город — около тысячи.

Катастрофа.

Беда.

Но Фрунзе не унывал.

Да, квалифицированный человеческий ресурс СССР был исчерпан. И рывок 1926-1927 года завершен. Теперь требовалось подождать отдачи от инвестиций в образование и промышленность. Годик-другой.

Да, понятно — рост продолжался. И на бумаге весьма приличный. Потому что строительство нарастало, в первую очередь дорожное и жилищное. Однако и тут — кумулятивный эффект требовал времени. Ибо нарастало оно с крайне незначительных базовых значений, едва ли не с нуля. Посему грядущая война с Польша имела огромную социальную пользу. Позволяя «объяснить» причину спада роста, чтобы не сбить вдохновение широких масс и выиграть время. Причем объяснить просто и доходчиво. Потому что широкие массы вряд ли примут более сложный вариант, посчитав его оправданием…

Но вот что делать с артиллерией?

— Слушай, — перебил он говорящего, выныривая из своих мыслей. — А вы пробовали центробежное литье?

— Что? — удивленно уставился на него собеседник.

— Ну… центробежное литье. Это когда форма вращается вокруг своей оси со скоростью выше тысячи оборотов в минуту. Чем выше, тем лучше. А в нее заливают расплавленный металл. Из-за вращения получается эффект своего рода литья под давлением.

— Никогда не пробовали.

— Да? Странно. Разведка мне доносила, что очень перспективный метод. С этой поковкой заготовок с ума можно сойти сколько мороки и тяжелого труда.

— Мы сейчас не можем выделить людей для таких опытов. Вы же сами, Михаил Васильевич, требуете больше орудий и как можно скорее.

— А много ли людей потребуется?

— Ну… — задумался собеседник.

— Ты не спеши. Все обдумай. Прикинь что к чему. Возьми для начала ствол 76-мм гаубицы. И посмотри — сколько-чего потребуется и какие сроки. И завтра мне доложишь.

— Завтра?

— Да. Утром. Но можешь и сегодня вечером.

— Понял, — грустно ответил начальник артиллерийского производства, который явно не горел желанием возиться с новой технологией. По нему было видно — загнанная лошадь. А тут в его повозку еще груза подкидывают.

— Если все получиться как надо, то получиться высвободить довольно значительные ресурсы. А при переводе всех основных массовых стволов на эту технологию — у вас получиться перебросить квалифицированных людей на тяжелые орудия. В том числе и морские.

— Если все получиться, — с нескрываемым скепсисом произнес визави.

— Если вы не будете пытаться это дело саботировать, то все обязательно получится. — максимально твердо и уверенно произнес Фрунзе.

Он прекрасно знал, что этот метод в 1942 году был применен в СССР, позволив существенно удешевить и ускорить выпуск орудийных стволов, сохранив их качество. Да еще и металл сэкономить. И ничего сверхъестественного там не было, иначе бы в условиях 1942 года его бы попросту не освоили.

Его собеседник промолчал.

Как-то обреченно вздохнул и опустил глаза. Верно понял — начальственный каприз придется исполнять со всем возможным рвением.

— Может так еще и снаряды лить? — нервно спросил начальник артиллерийского цеха после затяжной паузы. В какой-то мере даже злобно.

— Зачем? Там нужна горячая штамповка с последующей чистовой обточкой. Лучше всего с токарной обработкой по копиру, чтобы меньше брака. Во всяком случае для умеренных калибров.

Собеседник промолчал.