Когда все закончилось, Вася упала рядом с ним и неожиданно рассмеялась. Ее обнаженная грудь забавно опускалась и поднималась, когда она пыталась перевести дыхание, судорожное и одновременно прерывистое, будто ей было страшно дышать и жить, пока он рядом.

— Что? — Андрей еле-еле отдышался.

Василиса перевернулась на бок и оперлась рукой о постель.

— Мне говорили, что такие, как ты, лишены столь сомнительного удовольствия. Как видишь, — она резко присела на кровати, — они ошибались.

— Вот мне интересно, — Андрей перевернулся и серьезно на нее посмотрел, — без шуток, а вот ты бы была со мною до конца, на всю жизнь, зная, кто я и где мне довелось побывать?

Вася умолкла, призадумавшись.

— То есть… ты хочешь меня… позвать в ЗАГС?..

— Я уже тебя туда зову!

Она хмыкнула.

— Почему бы и нет? Ты хороша собой, молода… что тебя останавливает?

— Семейная жизнь. — Вася в упор посмотрела на Андрея. — Она пресная и скучная. А мне хочется свободы! — Она подскочила и подпрыгнула на кровати. — Приключений! Полной жизни! А не вечно пьяного мужа, пеленок и скандалов…

— А, может, все дело в том, что я из Чернобыля?

Василиса остановилась, посмотрела на него и рассмеялась:

— Если бы это было бы так, я бы с тобой не спала!

— Я тебя все равно не понимаю…

— Вот нам сейчас хорошо вместе, так? — Андрей кивнул. — Мы вместе выпиваем, гуляем… спим! — он раздраженно отвел глаза. — Что не так-то? Разве тебе этого мало? Тебе обязательно нужны отношения?

— Нужны! Мне тридцать лет, тебе — не меньше! Пора бы и остепениться, подумать о своем будущем! Разве семья не самое главное для человека?

— Ну что ты завелся, семья, семья! — возмущенно произнесла Вася. — Главное для человека — счастье! А в семье или нет, это уже неважно! Вот скажи, ты себя сам счастливым человеком ощущаешь?

— Нет, конечно!

— А что для тебя счастье?

— Семья! Мне надоело быть одиноким.

— И ты хочешь быть чьей-то обузой?

— Почему бы и нет?

Василиса всплеснула руками:

— Класс! Но мне обуза не нужна! Я хочу быть свободной и счастливой девушкой! — она собрала свои вещи и, с неприкрытой грудью, покинула его квартиру, хлопнув дверью.

После ее ухода Андрей чувствовал себя еще более одиноко. Пару раз они встречались, пили вместе, спали, но в итоге окончательно расстались. Он видел ее с другим мужчиной, и пусть этот мужчина позволял ей больше, чем Андрей, но все же мысль о том, что она все еще его любит, долго его не отпускала. Это была своего рода иллюзия, сон, самообман, все, что угодно, лишь не признание того, что ему пришлось снова остаться наедине с собой.

— Нужно немедленно отправляться в Припять! Если мы ее сейчас же не остановим, будут еще невинные жертвы!

…Автобус до Припяти отправлялся в семь тридцать по Москве. Перед началом очередной траурной процессии — каждый год справляли годовщину произошедшей в восемьдесят шестом трагедии, — бывших жителей города привозили в Чернобыль, проведать былые места. В подобные дни не обходилось без излишнего драматизма: мужчины пускали скупую слезу, а женщины устраивали настоящую истерику.

Детей в Зону не пускали.

ЛиАЗ-677 въехал на мост примерно в семь ноль-ноль. Желтый автобус был переполнен желающими проведать свои оставленные дома, теплицы и гаражи, успевшие за приличное время порасти мхом и мелкими кустарниками. Из асфальта показывались маленькие деревца, но в общих чертах Припять еще имела приличный человеческий вид: дороги оставались целыми и невредимыми, здания стояли белоснежные, с яркими надписями и с плакатами, которые кое-где уже были кем-то сорваны. Но при этом, кроме заброшенности и покинутости, возникало чувство тревоги, нарастающей, слегка сладковатой, отдававшей мазохизмом, предвещавшей нечто страшное и неминуемое.

Контрольный пропускной пункт, находившийся на въезде в Припять, дружелюбно распахнул ворота, перед этим подняв шлагбаум, раскрашенный в яркие бело-красные полосочки. Солдат, что находился на дежурстве в тот день, отдал честь и отошел в сторону, пропуская вперед ярко-желтый автобус. Тот медленно двинулся вперед, просигналив ядовито-оранжевыми фарами.

Обломки ЛиАЗа разбросало по всей округе. Дым поднялся высоко над городом, поглощая небо вместе с редкими белесыми облаками. Солнце куда-то пропало, а затем яркими лучами пронзило серую едкую завесу. Огонь можно было увидеть издалека, от всполохов пламени пострадали ближайшие пустующие здания. Молния взялась из ниоткуда, ударила в корпус автобуса, превратив сидевших в нем людей в остовы из человеческих костей.