— Кто готовил? спрашиваю я, пробуя шикарную мясную пережарку с пюре.

— Лапочка, улыбается Кирсан.

— Это я так ее называю.

— Так ты определись: детка, Ириска, Лапочка и Лисенок что тебе, что нам.

— Игорь, Лапа трогает меня за коленку под столом, не злись, пожалуйста.

— Тебе, Кирсан, только Ирина Анатольевна. А тебе, Никитос, только тетя Ира.

— Какая, нафиг, тетя? возмущается подросток, да она меня старше на пару лет всего!

— Вообще-то, Кит, мне двадцать пять лет, учительским тоном заявляет Лапа. И носик свой веснушчатый морщит. Умилительно так.

— Ого, а я думал восемнадцать, уныло удивляется Кит.

В этом ты не одинок, парень… Я вообще думал, что она несовершеннолетняя, когда увидел первый раз.

Ладно, пусть она всем нравится, лишь бы при мне была. Я смогу защитить.

Ага, мать твою. Могу ли?

— Поговорить надо, смотрю на Кирсана, нарываюсь на ледяной взгляд голубых глаз.

— Надо чая попить, хмыкает Кирсан, не торопясь идти мне навстречу. Тянет кайф, сучара. Смотрит на Лапочку, улыбается, да, Ирина Анатольевна? Будем с вами чаек пить? Печеньками закусывать? Чашечки вместе помоем?

— Конечно! теряется Лапа, не понимая, что происходит, и наивно хлопая ресницами.

— Чашечки… Вместе, спокойным голосом повторяю я, сдерживая бешенство.

Я понимаю, что Кирсан, сука, доводит меня. Специально. Кайфуя от этого… Все понимаю. И все равно довожусь! Сам подыгрываю ему. Нельзя так делать. А сил сдержаться нет. Просто.

Я перевожу взгляд на Иру, уже переключившуюся и весело улыбающуюся плывущему Киту.

Она вообще понимает, как сильно нравится мужчинам такого толка, как я или Кирсан?

Вот такая, маленькая, беззащитная, домовитая, ласковая и открытая. Как живой огонек у тебя в руках. Притягивает, манит.

И тут бы, конечно, выяснить, насколько она крепка в своем настрое быть со мной. Не вильнет ли рыжим хвостом, не сходит ли налево, потому что командный голос извне приказал чашки помыть… Вдвоем.

— Не стесняйся, Ирина Анатольевна, если тебе что нужно, я всегда готов помочь, говорит опять Кирсан, загоняя Лисенка в краску, меня… Никуда не получается загнать.

— Тебе что-то нужно? спокойно спрашиваю я, отвлекаясь от провокатора и притягивая ее к себе, чтоб поцеловать алеющую щечку. Одежду, обувь, что-то личное?

Я сам могу мою девочку обеспечить, подачки Кирсановские нахер. А то устроили тут, понимаешь, шоу «Счастливая семья». Костюмчики, киношка, совместная готовка… Облезет, гад.

— Нет, все есть, и все же она мне улыбается не так, как чужим мужикам. Только мне. Только для меня такое. И улыбка эта, и выражение нежное в глазах.

— На планшете когда-нибудь рисовала? Графическом?

— Нет, шепчет, а глазки восхищенно расширяются. Очень хотела, присматривала, и. Это для работы так удобно, там же все и подсчитать можно, но.

— С Китом посмотрите в моем рюкзаке, прерываю я ее, мне с Кириллом Михайловичем поговорить надо, а потом чай попьем и помоем с тобой чашки.

— Я, Ириска, умею планшетом пользоваться! Никита тут же вскакивает из-за стола.

Лапа целует меня в щеку, взвизгивает радостно и, ничего так и не сказав, вместе с подростком бежит с кухни, подпрыгивая счастливо и довольно.

Блин, как ребенок. Совсем недавно по острию прошлась, а ничего не тревожит, ничего не бросает тень на настроение.

Огонек мой радостный.

А я уже думал хэндмэйд какой замутить из этого ненужного планшета, а тут столько радости.

— Скучный ты стал, Ольгович, улыбается мне Кирсан. Втюрился и погиб как хохмач.

— У меня неприятности, откуда про Беркута знаешь? я больше не реагирую на его подколы. Мы одни, можно прекратить подбирать слова и танцевать. Берусь за вкуснейший ужин, быстро наворачивая вилку за вилкой, потому что при моем темпе жизни хрен его знает, когда в следующий раз удастся пожрать.

— Так ты в недавнем телефонном разговоре с Петром Григорьевичем ляпнул, что какие-то проблемы, типа, разгребаешь. Вот он и решил проверить, какие у тебя проблемы. Я думаю, ты ему нахер не сдался, Но прихватил ты подругу его жены. А девушки как родные. Член семьи Ирина твоя, практически.

— Понятно. Как нарыл?

Кирсан наливает мне красного вина в фужер:

— Шато Лагранж, подруга из Франции привезла. Угощайся, пока даю. Кирсан странный тип. У него от едкого и хладнокровного ехидства до серьезных диалогов один шаг. Вот он меняется в лице. Глаза чуть выцветают, появляются морщины и хмурятся светлые брови. Кидает на меня пронзительный взгляд, и сразу становится понятно, что шуточки кончились. Совсем. Ты Петру позвонил, он сразу мне. Я ребят послал твою квартиру проверить. Ту, где ты реально живешь.