IV

Услышав стук молотка в такой неурочный час, господин Феро, несколько удивленный, встал из-за стола и, резонно полагая, что его управляющий Милон давно лёг спать, отворил окошко и высунулся на улицу.

В те времена муниципалитет Экс-ан-Прованса еще не устроил газового освещения, и площадь Дворца правосудия была погружена во тьму.

Двух человек у дверей господин Феро видел, но их необычного наряда разглядеть не мог.

— Кто стучит? — крикнул он сверху.

— Господин советник! — ответил веселый голос Рене де Лоржа. — Это ваш племянник господин де Сен-Совер с одним из друзей желает засвидетельствовать вам свое почтение!

— Очень хорошо, господа, — вежливо ответил советник. — Простите, что заставлю вас ждать: мой слуга спит. Сейчас я спущусь и вам открою.

И действительно, советник, не любивший церемоний, взял лампу в руки, надел на лысую голову черный шелковый колпак, застегнул крючки на халате и довольно проворно спустился.

Милон спал и ничего не слышал.

Открыв дверь, старик остолбенел, а потом попятился.

Господин Рене де Лорж — юный сумасброд — подтолкнул своего приятеля вперед, и господин де Сен-Совер в карнавальном костюме очутился прямо перед дядей.

— Простите нас, господин советник! — рассмеялся Рене де Лорж. — Сейчас половина города переодета, и мы тоже.

— Милостивый государь! — строго ответил ему советник Феро. — Вы молоды, не служите, имеете средства и вольны наряжаться, как вам угодно.

— Дядюшка! — пролепетал господин де Сен-Совер.

— Но вы, сударь мой, — продолжал господин Феро, глядя прямо на племянника, — вы, имеющий честь носить судейскую мантию, как вы посмели появиться передо мной в таком виде!

Он испепелял племянника взглядом.

— Дядюшка, — робко проговорил господин де Сен-Совер, — я и не хотел к вам заходить… Это все Рене…

Господин Феро поднял руку, приказывая племяннику замолчать, и вновь обратился к де Лоржу:

— Будьте уверены, милостивый государь, что я понимаю шутки всякого рода, даже сомнительного. Так что я благодарю вас за визит и не требую от вас подняться в мое скромное пристанище. Если будете когда-нибудь на том берегу Дюрансы и окажете мне честь навестить меня в Ла Пулардьер, я приму вас с сердечной радостью и всеми почестями, подобающими имени, которое вы носите.

Это было и учтиво, и холодно.

Господин Рене де Лорж был не из тех, кто стесняется признать свою вину.

— Непременно навещу вас, господин советник, — сказал он, — хотя бы только для того, чтобы загладить учиненную сегодня непристойность. Но не будьте слишком строги: мы в Эксе так редко веселимся, что теперь у всего города мозги навыворот. Я немного выпил, и ваш почтенный племянник тоже.

Господин де Сен-Совер в самом деле немного пошатывался.

Господин Рене де Лорж отступил назад и поклонился.

Советник ответил на его поклон.

— До свидания, милостивый государь, — сказал он, — и доброй ночи.

Господин де Сен-Совер повернулся было вслед за приятелем.

— А вы останьтесь! — повелительно обратился к нему советник.

Нельзя не послушаться дядюшки, если ты его наследник и говорят, что у него сто тысяч ливров ренты.

И господин де Сен-Совер остался.

Советник с безукоризненной учтивостью проводил господина де Лоржа, закрыл дверь и указал племяннику наверх:

— Пойдемте со мной, сударь.

"Поплатится у меня за это негодяй Рене! " — думал молодой следователь, начиная трезветь.

Они поднялись на четвертый этаж. Дядя провел племянника в кабинет.

Это была просторная комната, холодная и темная, со старинной черной мебелью, с потрепанным ковром; вдоль всех стен стояли полки с рядами пыльных книг; на камине не было зеркала.

Над стенными часами висел портрет, изображавший канцлера Лопиталя.

Советник вновь посмотрел прямо на племянника:

— Ах, сударь мой! — сказал он. — Если бы я только знал, что вы так обесчестите мантию, — я ни за что не допустил бы вас носить ее!

— Дядюшка…

— Вы магистрат, сударь мой, — продолжал советник Феро, — вы судебный следователь, а одеваетесь, как паяц! Это недостойно.

— Дядюшка, простите меня… Клянусь вам…

— Сударь, — величаво продолжил старик, — ныне, в тот час, когда вы бегаете по улицам с подобными вам сумасбродами, почтенная, древняя фамилия в трауре льет слезы.