— Ты обещал! — больше обиженно, чем гневно выкрикнула я, опомнившись, и резко ударила эту сволочь локтем в ребра.

Меня тут же накрыло его бешенством. Оно ломилось в мое сознание, барабанным боем стучало в висках, собираясь подчинить, распылить сопротивление на мелкие атомы. В панике я обернулась к Садисту: посветлевшая до прозрачности радужка глаз и контраст — огромный черный зрачок, поглощавший меня, каменное напряженное лицо, побледневшие губы.

— Я этого не обещал, — процедил он, сверля меня жестким пронзительным взглядом.

Отпрянув, я в мгновение ока очутилась на ногах. Паника отступила, когда почувствовала, что на сознание больше ничего не давит, но руки подрагивали, когда возвращала ди-чип на место. Все это время Садист пристально следил за мной, не говоря ни слова.

— В последний раз я согласилась на такое, Тэпп, — выплюнула дрожащим голосом, закончив, встав напротив по-прежнему сидевшего, не сменившего позу парня.

— А я почувствовал, что тебе понравилось, — уголок его губ дрогнул в ухмылке. — Все: и ролики, и слияние, и то, что было после.

Ничего не ответив, я отвернулась и ушла.

Мне с трудом удалось сосредоточиться на теории, а после и тесте. Никак не отпускало ощущение, что в сознании да и будто внутри, где-то в районе диафрагмы (где были его руки), словно бы осталась частица Иоданира Тэппа. Она грела, опекала, ласково щекотала.

Я больше не была одна. Теперь я — часть целого. Пока отколотая, но ведь можно повторить…

Проклятый и прекрасный ди-эффект.

****

«Ты придешь сегодня? Я запланировал показать тебе площадь Федерации. Кстати, рядом с ней тоже есть квартал неотмеченных. Немного другой, классом чуть повыше. Так как?»

Я хмурилась, читая это сообщение на общей лекции. Всего несколько часов назад он был во мне, я была в нем: чудесно и ужасно. Хотела ли повторения так быстро? Очень!

«Нет. У меня другие планы», — ответила спустя несколько минут.

«И какие?»

«Обычные для студента. Учеба. Просто отстань, Тэпп. Это нет».

«Чего ты боишься?»

«Не знаю. Например, зависимости. Ты же видел, что о ди-эффекте я изучила всю информацию».

«Тогда ты знаешь, что это работает для обоих».

«Это нет. На сегодня. Я занята».

Одновременно подняв головы, мы уставились друг на друга. Расстояние до мест напротив не помешало мне и увидеть, и почувствовать, что он крайне недоволен моим упрямством и решением.

— И что? У вас уже это было?

Очнувшись, я обернулась к Деймосу.

Не видела его полторы недели. Накануне он говорил мне, что его определили на стажировку к безопасникам. Ни места, ни сроки одногруппник не обозначил, пока отсутствовал, не писал и не связывался по сирсу. Будто пропал… Не знала даже, когда именно вернулся: вчера, сегодня?

Это задевало. И даже оскорбляло.

Он сел рядом со мной за минуту до начала лекции, бросив сухое «привет», уставился в планшет. Хотела его расспросить, но не успела — кера Киона решила начать чуть пораньше. Да и вопросы, слова застряли на языке, когда заглянула Деймосу в лицо: приятный, насмешливый парень исчез, он коротко подстриг черные волосы, смотрел цепко и оценивающе, в глазах будто разверзлась бездна. Она не столько пугала, сколько настораживала, болезненно царапала расстройством: что случилось и чего от него теперь ждать?

— Что это? — спросила с нажимом, все пытаясь понять, насколько контролирую ситуацию в отношении Деймоса. Раньше казалось, что легко манипулирую им, предугадывая настроение и действия, владею как другом, теперь же все изменилось.

Густов равнодушно улыбнулся:

— Ты знаешь что.

Я закатила глаза, потеряв терпение.

— Звучит так: ты уже трахнулась с ним? Тебе это, что ли, интересно?

— А это дело решенное, Зарянская. Если не сейчас, то потом обязательно. Это неинтересно. Я спрашиваю о том, что гораздо больше секса, — он придвинулся ближе ко мне и прошептал последние слова, практически касаясь уха.

Я невольно покраснела, потом нахмурилась и вперилась в Густова гневным взглядом:

— И что, если да? — спросила с вызовом.

— Да? — темные, почти черные, глаза распахнулись шире.

Он был неприятно удивлен, уязвлен, будто бы оскорблен, раздосадован. Все это легко читала по его лицу, пока он не взял под контроль все эмоции.

Некоторое время мы молчали, глядя в глаза друг другу. Пыталась осмыслить, что все это значит: этот разговор, реакция, отчуждение, длившееся полторы недели, — но никак не получалось.