— Тэпп, у тебя проблема. Что за тяга забавляться с нетрезвыми девчонками?

Уперевшись локтями в постель, он обхватил мое лицо, на мгновение прижал большой палец к моим губам, словно заставляя умолкнуть. Пристальный взгляд обжигал, пугал и гипнотизировал.

— Ты же знаешь, что вилоуба не притупляет рациональное мышление, — игривый поцелуй в уголок рта. — Просто воздействует на гипоталамус, усиливает реакцию на настоящее. Поэтому ты абсолютно трезва.

— Ага, трезва. Только немного с гипоманией.

Вздохнув, провела пальцами по его щеке, лбу — убирая волосы, очертила нос, губы. Было странным осознавать, что чье-то физическое желание, навязчивое и всеобъемлющее, может относиться ко мне. Странным, возбуждающим и тревожащим.

Мы с ним и так вместе. И секс не в мыслях, уверена, не так прекрасен. Первый и вовсе болезненный.

— Момент неподходящий, — проговорила тихо.

Челюсти Иоданира напряглись, а глаза заледенели. Он отбросил полы халата, оставив меня полуобнаженной, открытой его жадному взгляду, остановившемуся на моей груди.

Ни страха, ни смущения. Я почему-то была расслаблена и одновременно ощущала, как медленно закипает кровь, горяча кожу, собираясь внизу живота приятной тяжестью. И застонала, содрогнувшись от желания и удовольствия, когда его рот, язык и руки начали играть с сосками.

— Я уже очень долго тебя хочу, Артемия, — зашептал потом в мои губы. — Очень долго жду и добиваюсь. Нам будет хорошо вместе. Клянусь.

Страстно, послушно ответила на яростный, жесткий поцелуй. Привычно поверила.

Я действительно испытала удовольствие, свой первый физический оргазм, получила разрядку. Правда член к этому отношения не имел. С ума свели, довели до пика предварительные ласки, прикосновения, первые проникновения, долгие жадные поцелуи, ощущения влажной горячей кожи под ладонями, напрягшихся мышц, обоюдного владения друг другом, полной близости тел, прерывистое дыхание, стоны, чужой экстаз. Даже ноющая боль не помешала понять: физически принадлежать кому-то, отдаваться — наслаждение, которое перерождает тебя.

Позже, смывая в душе разводы крови с бедер, отвлекаясь от тупой и тянущей боли там, я улыбалась, думала: хотела узнать Иоданира Тэппа до конца, расковырять его слабости, получить власть над ним, сделать своим продолжением, тенью, игрушкой — добилась этого. Цена огромна по меркам Дель-Эксина — любовь. Особо не сомневаясь, я заплатила ее. Впрочем, он тоже.

Из-за шума воды и заполонившего разум дара не услышала, как Нир вошел, но остро почувствовала его. Встал рядом, за спиной, под струи, крепко обнял за талию, оставил несколько нежных поцелуев на плечах. Сладостное томление от этой близости и отголоски недавнего удовольствия, вызвали широкую улыбку удовлетворения. Повернувшись к парню, скользнула мокрыми руками по его твердой груди, обвела пальцами тату, а потом, обвив шею, заставила наклонить голову ниже, соединила наши губы.

Забираться назад в постель обнаженной не захотела, поэтому натянула брошенную майку Иоданира, залезла под одеяло. Он присоединился ко мне, заключил в объятия. Некоторое время мы молчали, погрузившись в созерцание новой галактики, которую проецировал голоэкран.

Я чувствовала … покой. Мы оба его чувствовали.

— Ты сказала сегодня интересную вещь, — Тэпп осторожно, неторопливо расправлял мои вьющиеся пряди, путавшиеся в них пальцы иногда небольно дергали волосы. — Что я был прав, смерть действительно иногда тупик. Я не помню, что говорил тебе это.

Хмыкнула, позабавленная такой отличной памятью.

— Еще бы. Ты сказал мне это во сне. Не наяву.

— Тебе снился я, и мы просто разговаривали?

Сосредоточилась, пытаясь припомнить обстоятельства этого сна, но голова тут же затрещала, призывая расслабиться и ни в коем случае не возвращаться к прошлому. Его нет. Главный момент — сейчас.

— А что тебя больше удивляет? — почесала нос о его теплое плечо. — Что ты снился? Или что мы просто разговаривали?

Обхватив мой подбородок, Иоданир заставил заглянуть в его лицо.

— Мия, эти слова вполне мог сказать я реальный.

Застыла, вглядываясь в серые глубокие глаза.

— Это точка Берта, — выдохнула, потрясенная.

Только необратимые последствия ди-эффекта, преодоление показателей Берта способны дать подобные проекции реальности во сне, максимально аутентичные. И сейчас самое разумное — испугаться, оттолкнуть Тэппа и сообщить обо всем своему куратору, кстати, фанату аппликатов (представила, как Лейда, потирая руки, с горящими энтузиазмом глазами спрашивает, здорова ли я, если жалуюсь на столь совершенную связь). Я же, вцепившись парню в шею, спрятала лицо на его груди, словно укрылась от всех бед, нашла свое спасение. Услышала:

— Необязательно. — Утешающе погладил меня по волосам. — Перестань тревожиться еще и об этом. А сон… Сейчас ты его не вспомнишь, я сам хочу его увидеть. И показать тебе свои о тебе.

— Мне кажется, они неприличные. — Скверная попытка пошутить.

Нир тихо рассмеялся.

— Не все. И сегодня повторять их не будем. А потом мы разделим сон на двоих. Никогда так не делал, только видел исследования десятилетней давности. Хочу узнать.

— Меня почему-то беспокоит, что сниму ди-чип, — я поморщилась, пытаясь ухватить какой-то ускользающий образ.