— Зачем вы берете эту картину если вам она всё равно ничего не показывает? — сжимая руки в кулаки вопросила экономка, взбешённая постоянными переменами настроения мужчины.

— Замолкни! Чтобы больше я этого не слышал! — тоже вмиг разозлился собеседник: правду было больно слушать, но он был уверен, что в пути зачарованная вещь понадобиться и, надеялся, что поможет ему.

— Если бы правильно задавали вопросы, то… — но договорить не успела, так как была жёстко перебита строгим «молчать!» — Так мне молчать или отвечать? — стала экономка натаскивать его в искусстве дипломатии. Что за лорд, сам не знает чего хочет!

В последнее время между ними витало раздражение и злость. Они часто ругались. Герцог распустил прислугу и из-за этого забывал о необходимых делах, а вспоминая, наваливал эти заботы на экономку, что ей, понятное дело, не нравилось и из-за чего случались ссоры.

— Лучше молчать, потому что вы не умеете отвечать так, как следует! — хриплым, с рычащими нотками внутреннего зверя, последовал незамедлительный ответ.

— Знаете что? — набралась Элиза смелости, чтобы заявить, своё гордое «фи». Пусть общается с ней подобающим образом, а не рычит как животное!

— И что же? — вкрадчивым голосом, с намеком на скрытую опасность медленно мурлыкнул он. — Скажите-ка, как вашей дочери живётся? М? Весело? — и настолько страшно прозвучал безобидный вопрос, что экономка решила пойти на попятную. — Слава Астрате, что она сможет доучиться.

Людовик поморщился и с горечью отвёл глаза. Опять все почести достаются богам, а он, что, безвозмездно, отдал деньги, оплатив два последних курса постакадемии, остался не у дел. Все благополучно опустили факт того, что зарплаты Элизы не хватило бы даже на оплату одного курса. При всём этом, видимо, не помнили и то, что в замке Людовика, была повышенная зарплата у слуг.

— Зачем всё время взывать к правосудию? — в голосе проскользнула обида, хотя мужчина стремился спросить холодно.

— Вы богов, я вижу, не почитаете. — даже не заметила, или не хотела, замечать его интонацию собеседница. — Зачем же тогда каждый раз перед трапезами благодарите пресветлейшую Анассию и собирались жениться в её храме?

— Я не верю в их мощь и не скрываю этого. Говорить каждый раз лишь обязанность, чтобы не разрушать отношения и связи с нужными людьми. — облокотившись на стену и сцепив руки на груди, до странности спокойно, ответил он. — Боги ничем вам не помогут, к примеру, уплыть с тонущего корабля. По своему опыту говорю. Это случилось в мои неполные семь лет, когда я ещё плохо плавал. Наш корабль был подбит сиренами. Пару человек не выжили. Меня могла постичь та же участь, если бы не отец, что не дал маленькому, нахлебавшемуся воды, мальчику утонуть. Подплыл и схватил в последний момент. Тогда, когда я готов был отдать душу морю. Когда корабль только подбили, то я просил богов помочь, но они не отозвались на зов. Я молил долго, отчаянно. Но они не вынесли нас волной на берег, не приказали подплыть морским обитателям, которые спасли бы.

Герцог шумно вдохнул, ненадолго прикрывая глаза.

— Допустим, по какой-то случайности боги отвлеклись, не заметили, не услышали. Всякое бывает. Как вы сможете объяснить ситуацию произошедшую с женой моего брата? А ведь она была истинной… верующей — выплюнул последнее слово герцог и продолжил рассказ. — На дворе стояла жаркая осень, когда родился мой племянник. Молодая женщина пошла с ним в храм. А там у какого-то… неуравновешенного или, ещё не вошедшего в полную силу, мага случился мощный стихийный выброс. Наследника, волной воздуха, выбило из нежных рук матери и откинуло в стену. В итоге ребёнок приложился виском и умер. Иронично, что в тот день был праздник в честь вашей любимой Астраты. Я, как бы не был религиозен, ни за что не поверю, что беспомощный малыш успел совершить самые ужасные и смертные грехи, за которые его так жестоко покарали. Он не прожил и часа. Разве заслуженно? Если эти ваши боги ничем не помогают, то зачем надо верить в их мощь и о чём-то просить? — закончил свою тираду Людовик и шумно вздохнул, ненадолго прикрывая глаза.

— Я не хотела тревожить ваши воспоминания, простите. — грустно произнесла экономка смотря на герцога, которого знала с его детства, но про эти ситуации никогда не слышала. Тот ничего не ответил и снял со стены пророчественную картину. Женщине было известно, что отчего-то, теперь уже причина стала понятна, Эктелион пошёл налево. К кикиморе. И от их союза появился некромант, ценрог, Себастьян. — Получается вам не нужна власть, которую сможете заполучить с тетрадкой третьего пра Лидии? Вы нуждаетесь в мести.

— Власть всегда нужна. — криво усмехнулся Людовик на что получил невыразимый словами взгляд и ответ: «Не зря ваше имя переводиться как «знаменитый в битве» и «славный боец»».

Поставив картину на пол мужчина задумчиво дотронулся к выгравенной на раме надписи, свидетельствующей о мастере, зачаровавшем картину ценой всей своей магии.

— Вы любили его? — вник в мыслительный процесс, в котором сейчас отчаянно решалось куда направляться: ехать узнавать у знающего нелюдя точное расположение тетради и «подводные камни», которые могут встретиться на пути или сразу к троллям за необходимыми вещами для «охоты».

— Кого? Мастера? Мы с ним не были знакомы. — не понял Людовик.

— Нет. Отца. Он так много для вас сделал… А вы яд ему того… Вы поступили очень неблагод… зл… жестоко… — последние слова экономки прозвучали очень тихо. Она, видимо, уже сама пожалела о том, что сказала. Постаралась сгладить положение другой фразой, перевести тему и внимание. — Отрицательные эмоции ужасны потому, что делают нас пристрастными. Они ограничивают и показывают слабость.

Людовик угрожающе шагнул к ней, перед этим облокотив картину на стену.