Она хотела обойти его, но он поймал ее за руку, повернул к себе. Взял за плечи и, чуть склонившись, заглянул в лицо.

— Я хочу, чтобы ты поехала со мной. Ты и Ромка. Хочу забрать вас к себе. Обещаю, нам будет хорошо втроем.

В первый миг она растерялась, но затем будто вновь наполнилась внутренним светом. А потом прошептала:

— Я даже боюсь поверить, что все это на самом деле происходит. Боюсь, что завтра все окажется сном. Боюсь, что снова потеряю тебя…

— Не бойся. Теперь уж точно я от тебя никуда не денусь, — с теплом ответил он.

— Ром… — Оля замешкалась, точно хотела, но стеснялась о чем-то спросить. Затем все-таки осмелилась: — А Лиля… у вас с ней серьезно?

— Лиля? — удивился Роман так, что брови поползли наверх. — Моя помощница? Она просто работает в моем отделе. У нас с ней никак.

— Я просто… в прошлый раз подумала… извини… — запуталась в словах Ольга.

— Оль, — улыбнулся Роман. Не он один, выходит, тут ревнует. — Лиля просто попросила помыться с дороги, в «Узорах» отключили горячую воду. Но уверяю тебя, между нами ничего нет и быть не может. Да и вообще никого у меня нет.

Затем, усмехнувшись, добавил:

— Я тоже так и не смог тебя забыть…

Оля смотрела на него во все глаза так, как на него никто никогда не смотрел. Только она. С каким-то затаенным восторгом, верой и безоговорочной любовью. Как на бога. Этот ее взгляд когда-то давал ему силы и уверенность, что ради нее он все сможет, все вытерпит. А сейчас он просто почувствовал себя по-настоящему счастливым, впервые за долгое-долгое время.

Он склонился к ее лицу еще ниже и накрыл губы поцелуем, мягким, неспешным и невозможно чувственным. Правда, стоило Оле откликнуться — и жар хлынул по венам, а сердце сбилось с ритма. А на задворках сознания пронеслись обрывки мыслей: не отпущу… только моя… моя навсегда…

Утром дом наполнили запахи свежей выпечки. Роман, плавно пробуждаясь, открыл веки и вздрогнул в первый миг, встретившись с немигающим, очень внимательным взглядом. Рядом с диваном стоял мальчик, глядя на него во все глаза, круглые, синие, не по-детски серьезные. Это же его сын, маленький Ромка, пронзила мысль. Вот он какой…

В груди защемило от невыносимой нежности. Маленький какой…

Роман сглотнул подступивший к горлу ком и, силясь, улыбнулся.

— Привет, — подал ему руку.

Малыш переложил из правой руки в левую фигурку солдатика и молча, с самым серьезным видом, вложил в его взрослую ладонь свою крохотную ладошку.

— О, вы уже познакомились, — выглянула из-за перегородки, отделявшей кухню от комнаты, Оля. — А я завтрак приготовила.

Роман оделся, аккуратно сложил постель, потом снова обратился к малышу, который так и стоял рядом, сам как маленький солдатик на посту, молча и сосредоточенно за ним наблюдая.

— Покажешь, где тут умыться можно?

Ромка показал пальчиком, а затем и проводил его к умывальнику, висевшему у самого входа. Конструкция эта слегка удивила Романа. Над небольшой мойкой висело подобие ведра с носиком внизу. Надо было приподнимать этот носик, и тогда из дырочки струилась вода. И стекала потом через слив в раковине в обычное цинковой ведро. Такого он не встречал еще, но приноровился. Только вот зубы пришлось чистить, выдавив пасту на палец. И за всеми этими водными процедурами внимательно следил маленький Ромка. Потом так же молча повел его на кухню.

«Ничего, — подумал Роман, — разговорится еще, вот только познакомимся поближе».

Оля к тому времени накрыла стол, выставив еще пышущие жаром булочки и бутерброды с красной икрой.

— О-о-о, — протянул маленький Ромка, когда они расселись за кухонным столом. — А что, уже Новый год?

— Нет еще, но скоро настанет, — улыбнулась ему Оля. Она вся так и лучилась светом.

— А ты сказала, что это к Новому году, — он указал пальчиком на бутерброды. — Или это нельзя? Это дяде?

У Романа кусок в горле встал. И так неловко сделалось. Как же он не подумал вчера что-нибудь принести с собой. Мог бы забежать в ночной павильон, купить хоть какое-нибудь угощение.

— Ну, что ты. Можно, конечно. И не дяде, а… папе, — мягко поправила Оля, бросив взгляд на Романа: не возражает ли?

Он благодарно улыбнулся в ответ.

— Любишь икру? — спросил он, уже представляя, как скоро будет его баловать.

Маленький Ромка пожал плечами и ответил:

— Я Новый год люблю.