Джонас

Меня даже слегка трясло.

Пришлось одернуть себя и даже пару раз ударить по щекам, чтобы очнуться.

Будущий Хранитель называется!

И боялся я не того, что мы оказались запертыми в ловушке. Меня жутко беспокоил мальчишка, ни с того, ни с сего свалившийся в обморок мне на руки.

Неужели это он от стресса? Но лихорадочная дрожь по его телу и испарина, выступившая на лбу, свидетельствовали о другом.

Заболел? Уже успел простудиться? Но ведь уже весна, и здесь даже не очень сыро!

Когда же уже придет помощь?

Я не мог даже отправить достойный сигнал о помощи: это место было магически заблокировано, ведь мы провалились как раз в те помещения, которые в далеком прошлом использовались для содержания опасных преступников, а здесь до сих пор стояло старая антимагическая блокировка.

Я об этом Селию не сказал намеренно: не хотел его напугать, ведь, по сути, без посторонней помощи нам теперь точно не выбраться.

А тут еще вдруг он заболел!

Я подтащил его к себе и слегка приобнял, согревая. Селий что-то пробормотал, нахмурился и уткнулся носом мне в рубашку.

Бредит?

Если вспомнить, то у него постоянно какие-то недомогания!

Выходит, он серьезно болен?

Почему-то именно эта мысль особенно сильно затопила меня страхом. В груди скрутилась жалость.

Я взглянул в его лицо, бледным пятном выделяющееся на фоне одежды, и скорбно выдохнул.

Внутри боролись противоречивые чувства.

Я очень о нем беспокоился. Как о родном. И это пугало.

Осознание своей нелепой и постыдной привязанности снова и снова било меня по нервам, но удержать рвущуюся изнутри противоестественную нежность я не мог.

Смотрел на впалые щеки и тонкое лицо с мягкими смазливыми чертами, на длинные ресницы, тень от которых падала на скулы и усиливала его беззащитность — и не мог отделаться от ощущения, что хочу как можно скорее заглянуть в большие, изумрудного цвета глаза и прошептать что-то успокаивающее.

Но ведь это так ужасно! Ужаснее быть не может!!!

Однако вместо отторжения я еще крепче прижал его к себе, как какое-то сокровище…

Почему я такой? И почему он такой?

Почему я такой ненормальный, а он такой привлекательный? ПОЧЕМУ???

Хотелось выть от безысходности и тревоги, но тут вдруг Селий резко очнулся.

Он приоткрыл веки и посмотрел на меня странным туманным взглядом, от которого у меня все растаяло внутри. Казалось, он вот-вот зашепчет мне какое-то тихое признание, от которого у меня екнет сердце и пустится в пляс…

О-о-о!!! Я опять!!! Да сколько можно???

Тряхнул головой.

Нет! Я не поддамся на эти чары! Ни за что!!!

— Селий! Что с тобой случилось? Ты свалился в обморок и бредил, наверное, полчаса! Ты болен? Почему ты так часто болеешь???

Я почти сорвался на крик от переполняющих меня эмоций, а мальчишка слегка поморщился. Но не стал отвечать. Снова прикрыл веки и этим расстроил меня еще больше.

— Селий, рассказывай! Я требую, чтобы ты всё мне рассказал!!!

Но он продолжал отмалчиваться.

И тогда я по-настоящему вспылил.

— Рассказывай сейчас же! Я приказываю тебе, Селий! Иначе ты мне больше не друг!!!

Мальчишка приоткрыл глаза и посмотрел на меня так, как будто видел впервые.

И я понял, что он не станет со мной говорить.

Маленький скрытный пройдоха! Ему же никакого дела нет, что я извожусь от беспокойства!

И тогда в моей голове мгновенно созрел план.

Если бы мне еще месяц назад кто-то сказал, что я начну придумывать такие хитрющие схемы вытягивания правды из человека только для того, чтобы развязать язык своему женоподобному соседу, я рассмеялся бы ему в лицо. Но сейчас мне было не до смеха. Потому что я уже сам себе поставил смертельный диагноз: одержимость. Одержимость человеком, которого еще совсем недавно глубоко презирал.

Такое разве случается не только в дешевых романах? Этого не может происходить в реальной жизни!!!

Но со мной это действительно происходило.

Я пропал…

— Скажи, Селий, помнишь ли ты, как много раз я тебя спасал?

Мальчишка заглянул в мое лицо немного недоуменно, а потом осторожно кивнул.

— А часто ли я тебя прощал… за твое неподобающее поведение?

Селий насторожился еще больше и даже слегка дернулся в моих объятиях.

— Часто… — пробормотал он, не понимая, к чему я веду.