– Ну да, а Юля тебя тут ждать будет опять. И так опоздал. Ладно, – Лена поменяла гнев на милость, – нам все равно с тобой нужно квартиру приватизировать.

Виктор удивленно поднял брови.

– Я тебе дома все объясню. Мы, собственно, сегодня пришли сюда с Юлей, чтобы посмотреть домовую книгу. Чтобы не получилось так, что в нашей квартире, помимо нас с тобой, еще уйма народу прописана. А мы и не знаем.

Виктор равнодушно пожал плечами.

Они вошли в сумрачное нутро жилищно-эксплуатационной конторы. Где-то неровно стучала пишущая машинка. На стенах пестрели плакаты антипожарной агитации.

Лена решительно подошла к окошечку паспортного стола.

– Простите, вот мы меняемся и хотели бы посмотреть домовую книгу…

– Зачем? – худенькая паспортистка удивленно скрестила на носу глаза.

– Мало ли… Дом старый, мы в нем живем недавно, может, кто-то был прописан в нашей квартире и его забыли выписать.

– Вы приватизировались? – подозрительно спросила паспортистка.

– Нет еще. Только собираемся.

– Вот тогда вам все и проверят, кто у вас там был прописан и не выписался, – пробурчала паспортистка.

– Но мы все же, – Лена продолжала быть вежливой, – хотели бы посмотреть домовую книгу.

– Мало ли что вы хотите? Я вам ее не имею права показывать. Может, вы старых жильцов преследуете. А они от вас скрываются. Времена-то, будь здоров, не кашляй! Криминальные! – и паспортистка стремительно захлопнула перед Лениным носом окошко.

– Дура, – процедила Лена.

Юля вздохнула:

– Ну, ничего. Она права. Когда будете приватизировать, ведь проверят документы-то.

Троица нестройно вывалилась под весеннее солнышко.

– Дурацкий день, – досадовала Лена.

– Я пойду? – минорно осведомился Виктор.

Лена нервно закурила и даже не взглянула в его сторону.

– Счастливо, – особенно дружелюбно пожелала ему Юля, стремясь загладить Ленину грубость.

Снег таял на глазах.

– Теперь пойдем в мой ЖЭК, – предложила Юля.

– А можно не ходить? – спросила Лена.

– Нет, ты тоже должна убедиться, что в моей квартире никто не прописан, – настаивала Юля.

– Ну, кто там может быть прописан? Дом – новый. До тебя там твоя бабушка жила. Бабушка твоя никого там не прописывала? Вот видишь. Квартира приватизирована, в приватизационных документах только ты значишься? Ну вот. Что смотреть-то? Что ходить?

– Так, чтобы убедиться…

– И так все ясно. Ты куда сейчас? Домой? Тогда – пока. Я переговорю с Виктором насчет приватизации и позвоню. Привет Алеше.

Юля еще раз подумала о том, что адвокатесса – слишком прожженная тетка, чтобы адекватно оценить ситуацию. Впрочем, она в чем-то права: бдительными быть необходимо. Бдительность и еще раз бдительность! Тогда все будет хорошо. В конце концов, люди, которых ты подозреваешь в чем-то плохом, не догадываются о твоих подозрениях. А значит, им и не обидно. А тебе – не стыдно.

Лена увидела их издалека. Они стояли возле ее подъезда, курили и ржали каким-то своим, видимо, забавным прибауткам. Лена сбавила шаг. И что? Свернуть? Не идти сейчас домой? Так они все равно дождутся! Дождутся! А еще хуже – позвонят в дверь и войдут. Нет, надо идти вперед. Вперед! Что такого может произойти? Да ничего особенного! Лучше ужасный конец, чем ужас без конца! Пойти им навстречу. Выслушать их угрозы. И они уйдут.

Налысо стриженные бычки замерли, заметив Лену. Напряглись и приняли свирепый вид. Для этого им стоило всего лишь насупиться. Ручищи у них были так накачены, что не опускались вертикально, а только дугообразно. На громоздком теле небольшие лысые головы смотрелись, как кнопки переключателя на какой-нибудь механизированной кувалде, задействуешь – и пойдет глухое монотонное молотилово: бу-бум, бу-бум, бу-бум, бу-бум.

– Ну, что, шкурка, расслабилась совсем? Про деньжата подзабывать стала? Жизни радуешься, шмара? Вялый велел тебе передать, что он ждет. А долго ждать он не будет. Терпение у него кончится – а что тогда будет – сама догадываешься. Догадываешься или намекнуть?

– Все знаю, все знаю…

Видимо, это прозвучало слишком формально. Видимо, потому что один из бычков изловчился, выхватил у Лены сумку и стал в ней копаться, приговаривая:

– Ну, что тут у нас интересного? О! Ключи! Ключики от квартиры, где деньги лежат. Может, пойдем, развлечемся, а? Шкурка? Пока мужа-то нет дома, а?

– Мы с Жорой, – сказала Лена, стараясь сохранять спокойствие, – обо всем договорились. И если вы сейчас же не перестанете превышать свои полномочия, я буду вынуждена сообщить ему, что он нарушает свои обязательства.

Эта речь оказалось слишком сложной для бычков, они призадумались. В образовавшейся паузе Лена решила закрепить успех: она вырвала из рук бычка свою сумку и, стараясь никакими эмоциями не окрашивать свои слова, спокойно произнесла:

– Передайте Жоре, что я сдержу слово: деньги будут в срок. Не надо так часто мне напоминать. И Вялому своему передайте: я свое слово сдержу – пусть и они свое слово держат. Обещали оставить меня в покое на месяц. Так пусть оставят.