Но Джонас, вдруг схватив меня за запястье, выдернул из комнаты и потащил за собой по коридору, ничуть не смущаясь того, что на наши сцепленные руки странно косились остальные гости Дома Утех.

Вот так мы и выбрались на улицу, где Джонас тут же нашел свободный экипаж, затолкал меня вовнутрь, назвал возничему адрес и только после этого устало откинулся на потертое сиденье.

На меня не смотрел.

Замер и полностью ушел в себя, и только глубокая морщина между бровей выдавала его глубочайшее напряжение.

Я почувствовала себя виноватой. Ну вот, уже и Джонасу испортила жизнь! А ведь я просила меня отпустить!!!

Во свете этих неприятностей его страсть, проявленная в поцелуях, была тут же забыта и погребена под тоннами тревоги и волнения.

В резиденции родителей Джонас бесцеремонно затолкал меня в мою спальню и, не сказав ни слова, ушел к себе.

Я поспешила помыться, поменяла одежду и даже забралась в постель, но отделаться от тревоги так и не смогла.

Это не просто проблемы Джонаса. Это в первую очередь мои проблемы. Может, если я все-таки сбегу, у него все наладится?

Или же… мне нужно признаться Владину, что я девушка, и тогда его обвинения полностью потеряют силу? Ну притащил Джонас подружку в облике парня. Ну целовался с ней в Доме Утех, и что?

Джонасу от этого ничего не будет, а вот мне…

А вот мне ничего хорошего не светит.

Наползли сомнения, голову сдавило непонятной болью напряжения, и я устало закрыла глаза. Даже не заметив, я провалилась в тяжелый, беспокойный сон…

***

…Ночь. Мы с Баилем идем из Дома Утех в обнимку, как два заправских пьяницы — все-таки выпили бутылку вина, которое оказалось очень даже крепким и ядрёным.

Баиль необычайно улыбчив, и я счастлив вот так проводить с ним время. С ним всегда хорошо. С ним ощущается полнота жизни…

— Слышишь, Баиль! А у тебя в твоем королевстве были друзья? — мой голос звучит вяло, беспечно, но внутри я слегка волнуюсь, задавая этот вопрос: не хочу, чтобы у него был кто-то дороже меня. По-детски? Ну и ладно!

Эльф мгновенно посерьезнел и ушел в себя.

— Да, был у меня однажды друг, — наконец проговорил он печально, и от меня не ускользнуло это красноречивое слово «был».

— И? — осторожно продолжил я.

Баиль глубоко вздохнул.

— Он умер. Еще в детстве. Погиб во время нападения ва…

Баиль вдруг споткнулся на последнем слове и резко замолчал, но я уже догадался. Нападение вампиров, конечно же!

Я замер. Непроизвольно. Мне стало неловко, неприятно, но я быстро справился с чувствами и сделал вид, что ничего не заметил.

Но от эльфа все это не ускользнуло: он уже очень хорошо меня знал.

— Ты тут не при чем… — выдал он, смотря перед собой и продолжая идти вперед по утоптанной широкой дороге города людей. Он все еще обнимал меня за плечи, а я все еще обнимал его за талию, но мне вдруг захотелось отстраниться.

Мой народ наделал много зла. После знакомства с Баилем я понял это очень хорошо. Козни, коварство, жесткое истребление других народов, в частности эльфов. Все это было пятном позора и на мне тоже. Ведь я один из них…

Я все-таки дернулся, чтобы отойти, но эльф неожиданно не отпустил меня. Мы остановились.

— Не нужно, Родерик… — проговорил он, все еще пряча от меня взгляд. — Я… ни в чем не виню тебя…

— Я знаю, — поспешно ответил я, и мой голос прозвучал с отчетливой горечью. — Я не сомневаюсь в твоем расположении ко мне. Просто… мне самому тяжело осознавать, что мой народ… он такой, понимаешь? Я чувствую себя грязным!

И в этот момент Баиль наконец-то повернул ко мне лицо. Потом стремительно схватил за плечи, буквально встряхивая, и я понял, что он сейчас необычайно… огорчён.

— Не смей так думать, Родерик! Не смей! Ты… — он заколебался, то ли подбирая слова, то ли смущаясь, — ты… самое лучшее, что случилось со мной в жизни!

В синих глазах решительный блеск — то ли от выпитого, то ли от бурных эмоций, но на меня вдруг начинает наползать… радость.

Он впервые так эмоционально и открыто заявил мне, что я ему важен. Что я не просто вынужденный его спутник, которого он должен терпеть в силу обстоятельств. Что я не просто очередной нахлебник, которого он поит собственной кровью из-за своего великого благородства. Да, он говорил, что мы семья и все такое, но я… до конца так и не верил, что нужен ему сам по себе.

Ведь мне нечего ему предложить! Это Я пользуюсь им, как вещью: пью его кровь, вытягиваю энергию, наслаждаюсь его присутствием, разговорами, взглядами.

Я просто потребитель. А он… благороднейший из существ.

Но сейчас он прямо заявил, что я — даже не представляю почему — для него «лучший».

Я засмеялся. Как пьяный. И как счастливый. А потом подался вперед и крепко его обнял.

— Спасибо, Баиль… — прошептал я. — Ты тоже… делаешь меня счастливым…

На небе сияла одинокая луна, которая была не в состоянии встретиться с недосягаемым солнцем, а мы больше не были одиноки в этом мире. У меня был друг, любовь которого я ценил даже выше женской любви. Как бы мне хотелось не расставаться с ним никогда! И если мы однажды переродимся снова, я хотел бы, чтобы мы опять были друзьями…