И вот оказалось, что Шмарова действовала по-своему. Это бесило.

Она подошла к нему, обняла со спины и сбивчиво прошептала:

– Я соскучилась.

Показалось, что Вероника подшофе. Вячеслав напрягся. Эти слова и ласки Веро уже не действовали на него так, как раньше.

– Я тоже, - соврал он и обернулся к любовнице.
– Ты что - пила?

Шмарова мгновенно нахмурилась. Отстранилась, поджала губы.

– Глоток красного сухого. И то - безалкогольного!

Она подняла вверх указательный палец и, икнув, отошла и села за стол. Подперев рукой подбородок, посмотрела на Славу осоловевшим взглядом. И Теплов решился. Выудил из кармана браслет и положил перед Шмаровой. Она воззрилась на украшение с промелькнувшей во взгляде досадой.

– Что это?
– потребовала ответа, переведя глаза на Славу и сложив руки на груди.

– Это браслет Ксюши. Я нашёл его у тебя в ящике. Ты не заперла его.

Эмоции на лице Веро сменяли одна другую. Сначала растерянность - всего на мгновение, а затем - злоба. Причём такая, которая заставила Теплова невольно сжаться.

– Ты рылся в моих вещах?
– отчеканила Шмарова.

– Я наводил порядок! Ты разбрасываешь шмотки всюду! Самой не стыдно?

Он решил идти ва-банк. По сути, Веро не могла сделать ничего того, что нанесло бы ему вред. Да, порой казалось, что она способна наброситься на него с кулаками, но Шмарова была всего лишь слабой женщиной. Да и предпочитала истерики всему остальному.

– Я живу так, как мне удобно. Если мы с ребёнком такие тебе не нужны, так и скажи!

Слава вздохнул. Похоже, сегодня всё вновь пойдёт по тому сценарию, который ему уже начал набивать оскомину.

– Я этого не говорил, - отрезал он.
– И изволь объяснить, откуда у тебя браслет и почему ты лгала мне, что Ксюша его забрала?

Он старался говорить как можно спокойнее и мягче, но, похоже, Веро уже разъярилась и начала впадать в неистовство.

– Почём я знаю?!
– завопила она, после чего, вскочив на ноги, промчалась в спальню.

Теплов хотел пойти следом, но передумал. Вновь успокаивать бушующую бабу, которая то рыдала, то кричала, он не желал.

Забрав браслет, сунул его обратно в карман. В ванной взял почти высохшую футболку и, сунув босые ноги в кроссовки и накинув куртку, вышел из квартиры.

Из спальни в этот момент доносились такие звуки, словно Шмарова крушила там мебель. Впрочем, наверное, всё именно так и обстояло, вот только в данный момент Славе было на это плевать.

– Мне очень жаль, что всё так вышло, - сказал Матвей, когда мы встретились с ним возле моего дома.

Он приехал и ждал меня в машине, а у меня возникло совершенно трусливое желание сказать, что я не настроена на разговоры на ближайшие сотню лет. Но это было бы неправильно. Всё уже зашло очень далеко и нужно было расставить границы, желательно нерушимые.

– Ты о дяде, или…?
– спросила, намекая на прибытие его жены.

– Про дядю. О том, что Наталья думает, будто твои дети - мои, я не жалею.

Я воззрилась на Сибирякова с неподдельным изумлением. Не понимала, что это вообще за новости.

– Я сказала твоей жене, что близнецы не от тебя, - проговорила тихо.

Матвей кивнул.

– Знаю. Но в ответ заверил её, что ты просто испугалась.

Сибиряков улыбнулся, а у меня внутри эмоции появились сродни цунами в десять баллов. Мне не нравились эти все игры. Я не желала больше ни лжи, ни встреч, которые приносили мне лишь негатив. Матвей был женат. Точка. Обстоятельства этого брака и то, на какой стадии он сейчас находился, меня не волновали от слова совсем.

– Матвей, я очень благодарна тебе за всё, что ты для меня делал и делаешь, но на этом… всё, - сказала я, стараясь сделать так, чтобы голос мой звучал уверенно.
– Мне совершенно не нравятся ни беседы с твоей женой, ни её попытки добраться до меня и моих детей. Я сейчас нахожусь в том состоянии, когда мне есть, и чем заняться, и о ком беспокоиться. Развод, болезнь дяди, попытка встать на ноги…

Я не договорила, когда Сибиряков сделал шаг ко мне и, взяв за руки, заговорил. Торопливо, поспешно, как будто опасался не уложить всё, что хотел сказать, в определённый отрезок времени.

– Я хочу уйти от Наташи. Мне не нужны ни её деньги, ни наш с ней уговор. Я… не могу без тебя. Как только увидел тогда, в клинике, всё… больше не могу. Мне ты нужна. Пусть с детьми от другого, но нужна. Я знаю, со стороны всё это может выглядеть полным дерьмом, но когда ты ушла к Теплову, тогда, в прошлом, я чуть в петлю не залез. Всё казалось, что на этом всё. Конец всему. А я как-то карабкался, выживал, уговаривал себя просто существовать. Ксюш… Я хочу с тобой быть, понимаешь?
– Он горько усмехнулся и, так и не выпуская моих рук, добавил: - Если, конечно, я тебе нужен.

Я же стояла и не понимала, что чувствую. Знала лишь, что сейчас не готова ни к чему подобному. Вся моя жизнь за последние недели была чередой потрясений. Как будто кто-то там, наверху, решил испытать меня на прочность и с завидной регулярностью подбрасывал мне проблемы, а сам смотрел на то, выберусь я из очередной передряги, или нет. И вот теперь я беременная двойней, без жилья, без толковой работы. С предстоящими судами и дорогостоящим лечением для самого близкого человека.