— Узнать бы, о чём они говорили, — пробормотал Корнут себе под нос. — Это всё, Шед? Вы уверены, что ничего не упустили?

— Уверен, господин канселариус. По возвращении объект своего дома не покидал. Как рассвело, я сразу к вам рванул.

— Хорошо. Можете пока идти. Ах да, и ещё кое-что. Раскопайте мне всё, что сможете, об Исайлуме. И побыстрее.

Шед шутливо отдал честь:

— Будет сделано, господин советник.

Проводив детектива рассеянным взглядом, Корнут откинулся на спинку стула. Мысли о Ровене всё никак не выходили из головы. Что-то тревожило, но понять, что конкретно, пока не удавалось. Очевидно, принцесса не настолько невинна, каковой кажется на первый взгляд. Как знать, что ею движет. Ненависть? Месть? Тщеславие? У неё могут быть тысячи причин.

Как бы то ни было, выяснить это вполне возможно. Стоит лишь чуть надавить на девчонку, и та всё сама расскажет. Но для этого у него должны иметься весомые доказательства, которых пока нет. Догадки и домыслы не в счёт, они и потёртого медяка не стоят.

Вот, значит, как, господин принцепс? Старая война с новой стратегией. Недурно-недурно. Так даже интереснее!

***

Максиан в очередной раз прокручивал в голове сценарий грядущей беседы с представителем Легиона. День явно обещал быть напряжённым, так уж совпало: обсуждение законопроекта Юстиниана и вечерняя встреча с Линусом. До этого доводилось с ним сталкиваться несколько раз. Скользкий тип, мерзкий, но не глуп, должен смекнуть, что к чему. Важнее всего, чтобы верно донёс его посыл первому магистру.

Максиан рассеянно наблюдал, как просторный круглый зал стремительно заполняется чиновниками и посетителями. Присутствующие тихо переговаривались между собой, словно боясь нарушить торжественную тишину здания Сената.

В центральном круге возвышалась дюжина мраморных тронов — символы доминирующей власти народа. Почти все они были заняты, оставалось лишь несколько пустующих сидений, без владельцев которых заседание не могло начаться.

Место принцепса, единственное, к которому в придачу полагался канцелярский стол, замыкало тронный круг и возвышалось над остальными за счёт каменного помоста.

Вторым кольцом располагались трибуны для присяжных и зрителей. Сегодня там устроилось всего несколько газетчиков да с десяток граждан, которым, видимо, ещё оставалось дело до благополучия государства. По закону, на совете Сената мог присутствовать любой желающий, но вмешиваться в процесс наблюдающие не имели права и тут же выдворялись охраной при малейшей попытке сорвать собрание.

Несмотря на стены, приевшиеся за долгие годы службы, Максиан любил это место. Здесь витал особый дух древних, и каждая колонна, каждый трон, каждая ступень пронизаны символизмом и надеждой на светлое будущее. Будущее, которое казалось предкам вторым шансом, подаренным богами человечеству, а потомкам — проклятьем за уже позабытые грехи отцов.

— Господин принцепс, позвольте украсть у вас несколько минут, — к Максиану подошёл один из сенаторов и положил на столешницу худую стопку листов, исписанных разными почерками. — Здесь заявления от владельцев мануфактур. Жалобы на «непомерно высокие налоги».

— Они всегда на что-то жалуются, — отмахнулся Максиан. — Мы только в прошлом году предоставили им льготы на дорожные сборы. А им всё мало и мало.

— Представьте себе, наглецы ещё и цены грозятся повысить!

— Пусть грозятся. С каждым медяком мы увеличим процент подоходного налога, да так, что даже тройная накрутка на их товар не окупится. Так им и передайте. Слово в слово. А если это не сработает, пригрозите им лимитом на максимальную цену.

— Пожалуй, это должно поумерить их жадность, — усмехнулся сенатор. — Что ж, я попробую донести до них вашу мысль.

— Замечательно, — Максиан поднялся, заметив, что все уже в сборе.

Остальные сенаторы сразу же последовали его примеру.

— Справедливость, честность, верность народу, — громко произнёс он.

— Верность Заветам, верность государству, верность всему человечеству, — донеслось в ответ.

— Объявляю заседание открытым.

Сенаторы расселись по своим местам. Фидель, низкорослый старик с квадратным подбородком и орлиным носом, неспешно вышел в центр круга и, прокашлявшись, заговорил:

— Как представитель Гильдии Учёных, я обязан внести некоторые пояснения по поводу тревожных слухов, которые ходят о туннелях Регнума. Трижды за осень мы получали доклады от дозорных, и лишь последнее известие из терсентума подтвердилось достоверными фактами. Некая сила, известная в народе как «плачущие», стала проявлять себя в ранее безопасных и чистых туннелях. Два хода нам уже пришлось запечатать, но как быстро эта напасть распространяется, сложно сказать. Гильдии почти ничего о ней не известно, и изучить её природу пока не представляется возможным. Чем бы ни были эти «плачущие», они, безусловно, представляют смертельную опасность.

— И что же предлагает Гильдия? — поинтересовался Валент, самый молодой из сенаторов. — Кроме слухов и домыслов.

— Определённо стоит отнестись к этому явлению с особой серьёзностью, — отозвался Фидель, нахмурив густые брови. — Пока мы изучаем плачущих в меру своих возможностей, но, скорее всего, придётся запечатывать заражённые ими туннели.

— Разумно ли это? Некоторые из них стратегически важны для Регнума.

— Безопасность граждан превыше всего. Вряд ли мертвецов волнует оборонительная стратегия.