— Девочка моя, успокойся, — просит меня сестра моего папы, встав и обняв меня. — Попробуй поговорить с этим Адамом, — ласково предлагает. — Может он войдёт в твою ситуацию, и сам отменит помолвку.

— Я уже пробовала, — говорю и обессилено падаю обратно на диван. — Но может… ещё раз попытаться? — воодушевлённо спрашиваю у её. — Может, войдёт в положение? Я на всё ради этого готова.

— Если с первого не получилось… Попытайся вновь, но мне кажется, шансов очень мало, — виновато отвечает, тяжело вздохнув. — Ты первая за три года, кого я знаю, он согласился взять в жены. Думаешь, он откажется от тебя? Скорее всего, он уже заплатил деньги твоим родителям. И дороги назад нет.

— Должен согласиться! Я всё для этого сделаю! — решительно заявляю. — Я другого люблю! С ним хочу быть, но мои родители против! То есть… деньги важнее моего счастья? Прекрасная семья! Гнилая и лживая! — откровенно уже рёву.

— Юля, — неожиданно обращается. — Я, наверное, плохая тётя и советчица, но может тебе сбежать? Я помогу тебе! У меня есть деньги и я могу устроить твою жизнь где-нибудь в другом месте.

— Сбежать? — переспрашиваю. — Ты думаешь, получится?

— Я устрою твой побег. Но ты должна понимать, что тогда ты лишишься всего. Богатой жизни, друзей, связей и всего того, что есть сейчас. Я, конечно, куплю тебе квартиру и подышу работу, но тех денег, что были раньше — ты вряд ли больше увидишь.

— Я… мне надо подумать…

— Подумай. Но недолго! Свадьба, как я понимаю скоро?

— Через несколько дней.

Со всех ног бегу в больницу, из которой мне позвонила мама Марка и сообщила, что её сын в реанимации. И надежд, что он выживет практически нет. Кто-то ужасно избил его, ограбил и выкинул на трассе. Благо там проезжали другие автомобилисты, они подобрали его и отвезли в больницу, а дальше полиция установила личность и нашла контакты Тамары Геннадьевны. Позвонили матери Марка, а та потом рассказала мне, когда я, не сумев связаться с другом, набрала её.

Какую боль и ужас я испытала, когда обо всём узнала, лучше и не рассказывать. Врагу не пожелаешь узнать, что человек, которого ты любишь, страдает и может вообще умереть. Но страшнее всего от мысли, что это возможно из-за тебя.

Позавчера вечером, когда мы разговаривали с Марком, он сказал, что завтра, а точнее уже вчера, друг собирался поставить все точки над «ё» в деле о моём скором замужестве. И идею с побегом друг, к слову, тоже поддержал. Предложил даже помочь, только я не хочу его в это втягивать. В какой-то момент я даже решила попросить его поехать со мной, но он никогда не оставит свою маму одну.

А если мой отец поймёт, что я уехала с Марком, то начнёт угрожать матери моего друга и одновременно любимого человека. Да и согласится ли Марк бросить всё ради меня? Не уверена… Мать всегда была ему дороже.

— Тамара Геннадьевна, — шепчу, влетев в палату и сразу же взглядом наталкиваюсь на бессознательное тело друга, лежащее на койке. — Тамара Геннадьевна, как он? — спрашиваю, направившись к ним.

— Жив, Юленька… Жив! — проговаривает со слезами на глазах. — Мой мальчик жив и это главное. Бог сжалился над ним.

— О боже, — выдыхаю, оказавшись рядом и взглянув на забинтованное лицо Марка. Словно спящее, но нет… он не спит. Или в таком состоянии они именно спят? Не знаю. Не по доброй воле он сейчас такой. Это точно.

— Что говорят врачи? Нужны лекарства, операции? Скажите, я всё оплачу! — клятвенно обещаю. — Только скажите, чем я могу помочь? Деньги? Другие врачи? Что?

— Впереди будет всего одна операция, — начинает рассказывать. — Но я не знаю, платная она или бесплатная. Квартиру продам. Всё продам, но лишь бы мой Марк вновь оказался собой. Здоровым и целым. Эти уроды сломали ему руки! Будь они прокляты! А ты ведь знаешь, что он спортом и этими руками зарабатывал деньги. Как он теперь? Без своего спорта? Без бокса? Беспомощный? Ох, боже… как мы теперь? Что будет, когда он узнает о сложности переломов? И тому, что возможно никогда больше его жизнь не будет прежней.

— Я помогу вам, пока он не восстановится! Я… я дам денег столько нужно, но пусть он дома остаётся и восстанавливается! Нельзя ему работать сейчас, Тамара Геннадьевна.

— Зачем ты так, Юля? Я тоже не дома сижу и могу обеспечить нас. Я о другом, что он так не сможет. Он же упёртый! Весь в отца!

— Мы ему поможем, Тамара Геннадьевна! Вылечим! Я вам обещаю, что всё будет хорошо! Мы ещё будем болеть на соревнованиях за нашего чемпиона.

— Главное, чтобы выкарабкался сейчас, — шепчет мама Марка. — Я чуть позже в церковь пойду. Помолюсь за него. Останешься с ним? Не хочу, чтобы он один был, когда очнётся. Надо чтобы рядом кто-то родной и любимый был.

— Да, побуду! — ревностно отвечаю и мы с Тамарой Геннадьевной оборачиваемся к двери, услышав, что кто-то её открывает.

В палату входит молоденькая медсестра с капельницей. Приветливо нам улыбнувшись, здоровается и закрывает дверь.

— По расписанию пора, — произносит и направляется к Марку. — Вы Юлия? — спрашивает она меня и я, подозрительно нахмурившись, киваю. — Вас за дверью мужчина ждёт. Попросил вас выйти.

— Папа?

— К сожалению, не знаю.

— Спасибо, — отвечаю и, обернувшись к матери Марка, обращаюсь к ней. — Я выйду. Посмотрю, кому я здесь понадобилась. Вернусь быстро.