— Нейтральный мир, — теперь Руиз видел это четко. — Вот только… без магии.

— Нашел причину для страданий, — укорил дракон. — Магия есть везде. Она омывает пределы вселенной и вхожа в любой из миров.

— Вот как? Тогда, почему…

— Тебе действительно рано разыгрывать с нами партию, — проворчал Дракон и тяжело вздохнул. — Для этого тебе не хватает ни опыта, ни знаний. Имейся они у тебя, додумался бы: магии якобы нет лишь там, где ею не умеют пользоваться. Но ты–то не из таких!

Руиз кивнул, полюбовался еще немного на удивительный странный мир и моргнул, прерывая видения.

— А сам ты, что же? Не можешь туда отправиться? — спросил он.

Дракон развел руками.

— И как ты себе представляешь эдакого меня в мире, в котором не верят в магию? — поинтересовался он.

— Запудрить мозги тем двум остолопам тебе не составило труда, — напомнил Руиз.

— Двоим, — поправил дракон. — Не всем же. Ты вот меня раскусил сразу.

— Когда вошли в руины.

— И только потому, что до этого был слишком погружен в себя.

Руиз кивнул. «Погружен в себя» — очень мягко и щадяще сказано для самолюбия.

— Так и чего тебе нужно в мире, в котором не верят в магию? — спросил он. — Причем настолько, что понадобилось отправлять в него меня?

— Жемчужину.

— Что?..

— Мой камень. Сердечный камень, — пояснил дракон и расхохотался: — Ох, да брось так смотреть, ты же в тот раз за ним и явился.

— Не я! А… каким образом, — начал Руиз и умолк.

Артефакт уже свел с ума Сошига. Да и других чаша сия не миновала. Насколько он был бесценен, настолько же коварен и редок. Такое название получил потому, что рождался в людских сердцах, а затем рос там, как частица сора в раковине моллюска, доставляя носителю не самые лучшие ощущения. Его извлекали с помощью магии, однако в мире якобы без оной, люди оказывались обречены.

— Понял, к чему я клоню?

— Я, конечно, маг пространства, но не сумею открыть порталы, невесть куда.

— А я на что? — поинтересовался дракон. — Объясню.

Руиз кивнул, прикусил губу и сказал вовсе не то, что собирался:

— А неплохо ты здесь все отстроил.

Дракон улыбнулся.

— Мой мир. Только держаться он станет до тех пор, пока руины окончательно не иссушат все вокруг и сами себя.

— Либо ты не получишь жемчужину?

Дракон промолчал.

— Помогу, — сказал Руиз и прибавил: — Мне ведь до колик надоел нынешний светлый мир.

…Даша замерзала в предзимнем парке, и сама о том не знала. Холода она не чувствовала уже давно, а бежать, звать на помощь и даже просто пошевелиться боялась. Страшный черный человек преследовал ее всю дорогу от школы домой. Маньяк — им пугала бабушка, но почему–то никогда не провожала и не встречала Дашу из школы, хотя и говорила маме, что это делает. А Даша не говорила правды, поскольку ябедничать нехорошо. К тому же, если ее кто–нибудь заберет, всем только лучше станет, ведь у мамы с папой могут быть еще нормальные дети, им не придется тратиться на лекарства и вообще, зачем Даше жить: у нее же своих детей тоже не будет, род не продолжит. Кажется, бабушка это тоже говорила. А может, Даша сама себе навыдумывала.

Слезы, бегущие по щекам, казались горячими. Но еще жгуче был стыд. Она уже почти нашла силы встать, выйти к страшному человеку. Но ее спугнула…

…Яркая вспышка ожидаемо ударила даже по зажмуренным глазам. Руиз прошипел проклятие, сморгнул слезы и огляделся. Холодный ветер тотчас на него накинулся, но маг не обратил на него внимания. Кажется, он здесь уже был, не воочию, в видениях, но то и неважно. Парк. Только листья с деревьев успели облететь. Жаль.

— Демон! Я знал, что явишься!

Руиз обернулся. На широкой покрытой темным камнем дорожке стоял человек. В странной одежде, но это не было интересно. Руиза неприятно царапнуло другое. Незнакомец кутался, словно в плащ, в серое марево из прерванных жизней: отобранных неправильно, без дозволения, извращенной радости ради. Странно, что за ним еще не пришла госпожа. Впрочем… не просто же Руиз появился именно здесь и сейчас?

— Ты пришел сам покарать ее!

— Кого?

— Хранительницу сосуда.

Поначалу Руиз удивился, решив, будто тварь, некогда рожденная женщиной, тоже видит драконьи камни и убивает их носителей, однако убийца понес полнейший бред о демонах и ангелах, богах и почему–то приплел ко всему этому сношение и деторождение.

— Во имя господа! — вскричал убийца и шагнул к Руизу, выхватив нож.

Дальнейшее произошло как–то обыденно и само собой. Тело действовало без участия сознания. Руиз уклонился, пропустив клинок впереди себя, вывернул запястье напавшего, перехватил выпадающую из ослабевших пальцев рукоять и всадил острие в сердце твари. И только когда мертвое тело мешком свалилось к его ногам, в голове принялись роиться мысли.

Для начала, мужчина действовал слишком неумело. Изумление, в последний миг перед смертью отразившееся на его лице, лишь подтвердило догадку о том, что никакого сопротивления он не ждал. Но… Полноте! Руиз являлся магом, а не воином, но азы боя знал, как и любые уважающие себя мужчины и женщины в его мире.