Я прекратила теребить штору, отвернулась от окна и пошла к двери. Воспоминание об ужасе при виде опустевшей детской снова короткой искрой кольнуло позвоночник. Я тряхнула головой: у Дрея всё должно получиться! У нас всё должно быть хорошо не только ради будущего Дорсы, но и ради нашего собственного скромного счастья и нашей молодой Нити с многовековым наследием.

 Мы перешли из библиотеки и быстро шагали от лабиринта через отдыхавший под снежным покрывалом сад по аккуратно вычищенным дорожкам.

 На перекрёстке, сойдя с боковой тропы на центральную аллею, Дрей остановился, как вкопанный. Несколько раз решительно посмотрел в сторону ворот и столько же раз с тоской оглянулся на дом. Ему явно хотелось зайти. Мне тоже очень хотелось…

– Время пошло, когда мы вернулись, Элис, – в итоге он принял решение. – Лучше не медлить. Тиф плетёт теперь свои интриги в Совете, каждую минуту плетёт. Подводя всё к тому, что Алиса Меликова, последняя из прямого рода, ушла за грань. А нам ни к чему огласка передачи Нити боковым ветвям раньше моего разговора с инспектором.

 Но на ступени крыльца уже выскочила Рина.

– Откуда она здесь? – изумилась я, пока мы торопились друг другу навстречу.

– Вернулись с Леем в нужный момент. Он, похоже, уже умеет плести время, как Сущий, Элис. Значит… значит, ему и правда всё равно, когда… – задумчиво пробормотал Дрей. – Но решение они приняли вместе с Риной. И Атон тоже готов.

 И до меня дошло! Ровно в ту секунду, когда Рина добежала, врезалась в нас и крепко обняла обоих сразу.

– Лей решил уйти за грань, – чужим голосом прохрипела я. – Он уходит!!! Чтобы Левис дотянулся до сиатской стороны Нити как опекун Тони…

 Рина кивнула. Даже не дрогнув, хотя стояла на морозе в шёлковом платье. Дрей начал стягивать пальто, но сестра перехватила его руку.

– Нет, не тратьте время! Папа с Литой дождутся, когда вы все вместе вернётесь. Дети – тем более… О, привезите бабушку Зору! А сейчас идите, у вас впереди трудный день!

 Она повисла на шее Дрея и осыпала его лицо поцелуями. Потом потянулась ко мне.

– А как же ты? Дети?.. – ошалело шептала я, чуть не плача от ласковых прикосновений её горячих губ, обжигавших мои щёки, заледеневшие больше от страха, чем от холода.

– Я как раз останусь с детьми. Всё в порядке, солнышко. Даже если тебе не успели рассказать – всё узнаешь подробно сегодня. Бегите! Экипаж запряжён и ждёт. Я и вышла только предупредить про экипаж. Дрей вот и расскажет тебе всё по дороге.

 По дороге Дрей не рассказал…

 В карете я лишь взглянула на его окаменевшее лицо, потухшие глаза, резкую глубокую морщинку между бровями… и сразу решила: я действительно и так узнаю все подробности, и точно не стану вмешиваться в то, что он намерен сделать. Ему было нужно теперь только моё тепло, а не бесконечные вопросы! Я юркнула на колени мужа, едва экипаж тронулся.

– Я люблю тебя, Дрей! Бесконечно сильно люблю!

 Все другие слова поддержки, которые я судорожно искала в уме и сердце, сразу стали не нужны: взор любимого потемнел, в нём загорелись живые искры.

 Он вздохнул и стал жадно целовать меня, словно усталый путник, нашедший родник и припавший к воде. Тревожные вопросы окончательно исчезли из моей головы. Остались лишь его лихорадочно дрожащие губы и понимание, что я до конца своих дней готова быть в первую очередь этой самой водой для него. Для моего государственного мужа, для главы Семьи. Вот это теперь и есть я, а всё остальное после.

 Тит Имидор сидел в приёмной своего ведомства у камина. В обнимку с моим пальто…

 Я смутилась и отвела глаза, давая ему время взбодриться. Но тот и не думал прятать своих чувств.

– Упрямая пигалица! – воскликнул судья, вскакивая. – Заноза в старом сердце! Я уже всерьёз собирался передать завтра Летопись Политу и уйти за грань, чтобы устроить тебе там хорошую взбучку! Думал вот только, где взять про запас розги покрепче!

 С этими словами он заключил меня в медвежьи объятия, в которых мне сразу стало невероятно тепло и уютно.

– Ну... спасибо, что дал мне хотя бы один день, чтобы избежать этой страшной участи, – пряча улыбку, хмыкнула я. – Разве по закону не больше? Кто у нас тут поборник законности?..

 Тит только громко запыхтел в мою макушку и ещё с минуту не отпускал, сжимая всё крепче. Я в итоге ойкнула и он, вздохнув, отстранился.

 Дрей наблюдал за нами с улыбкой, прислонившись к дверному косяку.

– Знаешь, а Элис тебя боялась поначалу до дрожи. Но теперь, вижу, вы нашли общий язык.

– Общий язык?! Так это называется?! Да она хуже котёнка! Доминики мне было мало... Сперва наивные глазки и покорность, а потом, когда душа уже без их глазок и не дышит, независимый вид и чуть что – острые когти… И поди скажи хоть слово поперёк! – цветисто пожаловался Тит, не скрывая ни любви, ни облегчения.