Чумовой комплимент.

— А ты — мать Тереза?

Усмехаюсь ее словам. Как у мегеры за прилавком такая дочка выросла? Шутка природы, не иначе.

— Почему?

— Родители — мародеры, дочка — благотворительностью занимается. Вы странные.

Улыбается и складывает руки на груди.

— Странно слышать такие слова от воровки.

— Тонко подмечено. Спасибо, я пойду дальше искать работу. Некогда.

— Так может телефон оставишь? Нам работники вроде нужны были.

Вот так новость!

— Нет у меня телефона.

Стоило только произнести, как в кармане запиликал смартфон. Черт! Рыжая скривилась и, судя по выражению лица, отставать от меня не собиралась. Достала телефон и увидела незнакомый номер.

— Алло.

— Анастасия, это Маргарита Павловна. У тебя очередной пропуск.

Да, знаю я! Нервно сжимаю смартфон пальцами. Учеба бесспорно важна, но и выживать как-то надо.

— Я уже не могу тебя прикрывать. Либо приступаешь к сдаче долгов, либо тебя отчислят.

Унылая лавка с приглушенным светом. На двери идиотский колокольчик, оповещающий о приходе посетителя. Витрины и стеллажи. Интерьер отдает стариной, и кажется, даже воздух здесь пропитан чем-то очень дворянским. Может, из-за того, что помещение лишь слегка отреставрировали. Глобального ремонта здесь точно не было. Давно. Очень давно.

Ежусь от резкой смены температуры и жду, когда старик в круглых маленьких очках обслужит своего клиента. Уже сто раз пожалел, что решил добежать до лавки без ветровки в легком свитере и джинсах.

— Чем могу помочь, молодой человек?

Хозяин появляется ровно в тот момент, когда я изучаю витрину с холодным оружием.

— Вас ножи интересуют?

— Только один. Королевский стимпанк нож-дракон.

Замолкает, открыв рот. Соображает, что говорить и как.

— Так, — усмехается, взяв себя в руки, — откуда у нас… Подождите, а вы, случаем, не от Кирилла Максимовича?

— От него.

— Что же пугаете, Александр? — Старик воодушевляется и идет к двери. — Ваш отец меня предупредил, что вы придете. Вас интересуют ножи? — Он закрывает дверь на замок и поворачивает табличку на «Закрыто».

— Да. Интересуют.

— Тогда идите за мной.

В движениях старикашки появляется небывалая легкость. Наверняка он надеется на то, что я оставлю у него сумму в несколько нулей. Смешной. Жилетка еще эта вязанная.

Мы проходим в другую комнату, напоминающую каморку по габаритам, но здесь чего только нет. Я даже присвистываю. Мысленно. Нехило живет.

— Вот, — он выдвигает ящик, и у меня от блеска лезвий начинает резать глаза, — коллекция.

— Оригиналы?

Провожу по ручке одно и отмечаю, что соседнее место пустует.

— Некоторые. Единицы на самом деле. Другие максимально приближенные копии. Из качественного материала.

— А что со стимпанком?

— Ох, Александр Кириллович, — старик поправляет очки и старательно отводит глаза, — так получилось нелепо.

— Расскажите.

— Украли его у меня прямо из под носа.

Старик вскидывает руки, а я вспоминаю его имя. Черт! Так увлечен был зацепкой, что пропустил мимо ушей. Виталий Вениаминович, вроде…

— И кто же посмел?

Скажи ну-у-у. Хотя я и так знаю, но необходимо подтверждение.

— Девушка.

— Есть! — Вырывается, и я тут же прочищаю горло, напяливая маску максимальной серьезности. — Отвлекся, простите. Как же она это провернула?

Вениаминович замирает, смотрит на меня и не спешит отвечать. Что-то подсказывает, что просто так он мне ничего не скажет.

— А вы ножичек-то брать будете?

— Да.

Морщинистое лицо мигом светлеет от радости.

— Какой?

— Этот.

Тычу в первый попавшийся. Нужен он мне только для отмазки перед отцом.

— Так, что с девушкой?

Старик принимается упаковывать мне ненужное приобретение и охает.

— Александр, ужаснее некуда. Пришла ко мне девушка. На вид приличная. И цацки на ней были дорогущие. Уж мой-то глаз наметан. Хотела парню подарок купить. Так мне сладко пела, что я и разомлел. Расслабился. Нам только поставили копию этого ножа. Пусть не оригинал, но тоже не мало стоит.

Мы выходим из каморки, и Виталий Вениаминович все причитает. Одна вода. Ничего по факту.

— Вообще мы заранее договариваемся и работаем с проверенными людьми. Сами понимаете, с такой деятельностью… — Киваю ему в ответ и наблюдаю, как он берет бумажку с реквизитами и пишет сумму. — Но она мне зубы заговорила. Что греха таить? Красивая. Язык подвешен, а я лопух старый. — Он подает мне коробку и бумажку. — Вот так и попал.