— Вороновых.

— Арс… Опять эта троица?

— Да, мелкая. Отмазывать могли одного из них, а…

Арсений замолкает, и мы одновременно громко сглатываем. Неприятные воспоминания коробят душу. Вижу, что и брату с трудом дается разговор. Только ничего не поделаешь. Мы должны докопаться до истины.

— Раз у Ангела нет инфы, то она может быть у его дружка.

— У него еще один имеется, если ты не забыл.

Сладких снов, птичка.

Черт! Может, даже и к лучшему, что это не Орлов.

— Надеюсь, у него. К Ворону в дом попасть проще, чем к судье. Сама понимаешь.

— Угу.

— Я все подготовил. Нашел план дома. Почти все камеры, но ты сама сориентируешься. Короче, все готово. Осталось выбрать удачный день.

— Предлагаешь лезть туда снова в разгар их тупой вечеринки?

— У тебя есть другой план?

Тяжело вздыхаю и развожу руки в стороны. Нет. У меня нет плана. Безопаснее всего смешаться с толпой, а не кидаться на забор с гвоздями. Это глупо.

— И стоило рыпаться. — Усмехается и отворачивается к компьютеру. — Тебе выспаться надо, а то стремно выглядишь.

— Спасибо за комплимент, братишка.

Поднимаюсь и волочусь к двери. Поспать мне действительно надо, да и ему тоже. Выглядит, словно смерть в подворотне под несколькими дозами запрещенных препаратов, только говорить я ему не буду, чтобы не обидеть ранимую душеньку.

— Наська… Наська..

Папа снова в угаре. Иду к нему в комнату и вижу знакомую картину. Понурые плечи. Голова, склоненная к фоторамке. Сидит около кровати в полутьме, задернув шторы, но я даже с порога вижу троих на снимке. Некоторые кадры запоминаешь на всю жизнь, и папа держит один из них.

— Сынок, ты опять уходишь?

Замираю около двери, скрипя зубами. Мама все-таки успела. Настигла у порога, и теперь отъезд к Ворону оттягивается. Я и вовсе бы не поперся к нему на вписку, но несколько дней, проведенных в агонии, стали толчком к посещению мини пати. Предки Елисея уехали за город к своим предкам, и их квартира была в нашем полном распоряжении. Естественно на ночь, не более.

— Да.

Поворачиваюсь к ней и с улыбкой смотрю в голубые глаза, которыми она и меня наградила. Мама относилась к тому типу женщин, которые подобно ведьмам с годами лишь расцветают, а не блекнут, как сезонные цветы. Даже сейчас, когда Ирина Георгиевна Орлова облачилась в домашнее платье и смыла с себя косметику, она выглядела превосходно. Блондинка от природы. Сколько себя помню, мама никогда не красила волосы.

— Саша, — предупреждающе складывает руки на груди, — мне не нравится, что ты пропускаешь семейные ужины, да и завтраки.

— Мам, не начинай. Я же не маленький.

— Вот именно. Александр, у тебя есть ответственность перед родителями. — Мама снова включает свою любимую пластинку, а я сжимаю переносицу пальцами.

Черт!

Любил свою мать, но эти вечные нравоучения и напоминания о том, кто ты, давно начали меня напрягать.

— У нас в семье традиции, и пока ты не съехал, будь добр почти родителей своим присутствием.

Ее брови вопросительно поднимаются. Мне хочется ответить резко. То, что приходит на ум. Съеду. Скоро. Могу прямо сейчас, но вместо этого нервного бреда я делаю другое. Подхожу и обнимаю ее.

— На завтрак приду, а сейчас не могу. Меня уже ждут, мам.

— Что же ты за балбес такой? — Не выдерживает, смеется и портит мне прическу пальцами, когда я отстраняюсь. — Не даешь себя поругать.

— Не за что, мам. У меня не только крылья за спиной, но и нимб над головой.

Вырисовываю кружок пальцем и поднимаю глаза к потолку.

— Шутник. Иди уже!

Смеется, и я выхожу из дома с широкой улыбкой на лице. Этого скачка позитива хватает на минут пять езды за рулем, а потом в мысли снова лезет она. От Алимеевой пока нет вестей, да и по ее словам вряд ли она сможет помочь, но сказала, что попытается. Это уже что-то. Сонька не выходила из головы. Стала навязчивым безумием. Я не просто хотел ее найти. Я жаждал.

Несколько раз порывался пойти к отцу, но вовремя себя останавливал.

Ни к чему это.

До дома Ворона добрался быстро, только не спешил заходить. Смотрел на тачки у ворот. Ангел здесь. Еще пара ребят из универа. Наверное, и девчонок позвали.

И мне бы идти, но я тянул резину. Заглушил мотор и сидел в темноте, смотря на дом, где вовсю веселились мои друзья.

Иногда я им завидовал.

Никогда не мог резко переключиться и отпустить ситуацию. Меня долго штормило. Как со Светкой.