— Что ты делаешь? — шипит.

— Открывай! Тошнит!

— Епть! Твою мать, Лера! Нельзя! Смирно сиди!

— Надо, твою ж...

Слышу щелчок, моментально открываю дверь, высовываю голову наружу. Я ничего не ела, но не смотря на это, меня наизнанку выворачивает. Аня выходит, останавливается рядом. Я поднимаю на нее взгляд и смотрю прямо в глаза затуманенным взглядом.

— Сука ты, Аня. Конченная, — выплевываю сквозь зубы. — Снова на те же грабли наступаешь и меня заставляешь. Я к сыну хочу и мужу. Зачем вы меня сюда притащили? Я тебе не верю!

Она смотрит пристально, опускается на корточки. Игнорирует мои слова. Некоторое время просто молчит.

— Ты что, — говорит шепотом. — Опять беременна?

Тупая ноющая боль в области груди нарастает, не дает возможности вздохнуть. Пялюсь в одну точку до того момента, пока Аня не встряхивает меня за плечи и не шепчет что-то невнятное.

Я чувствую себя отвратительно. Не от тошноты, нет. А от того, что оказалась так далеко от дома. От мужа и сына. От семьи. И от того, что со мной случится непонятно что. Глаз дергается, когда вспоминаю слова Милы о какой-то там групповухе. Ну ненормальная. Она всегда была озабоченной стервой, но чтобы опустилась до такой степени и начала разрушать мою жизнь заново... Человек явно не ценит свою свободу.

Снова поднимаю глаза на сестру мужа и задерживаю взгляд на ее взволнованном лице. Она быстро вытирает слезинки со щеки, улыбается мне так искренне, что у меня брови вверх ползут от удивления. Господи, но почему я не могу заставить себя довериться ей на все сто процентов? Почему я сомневаюсь в ее честности?

Когда я ее видела такой? Улыбающейся и в то же время с тоской в глазах? А плачущей я ее вообще впервые вижу. Черт! Дай мне трезвую голову, Господи. Она набита вопросами, ответы на которые я хочу получить немедленно.

Потерев ноющие глаза, я нервно сглатываю образовавшийся в горле ком.

— Выпей еще воды, пока она не вернулась, — просит меня Аня, накрывая мою ладонь своей. Она тоже сглатывает, аж несколько раз.

Молчать, когда наружу просятся все нецензурные слова, которые я знаю, очень сложно. Но я прикусываю язык, затыкаю себе рот, ссылаясь на то, что сейчас не место и не время для наших споров. Есть проблемы покруче.

В памяти свежи грязные поступки Ани и Аллы. А также их слова, которые до сих пор звенят в ушах. В тот день, когда Рамиль обвинил их во всем и сказал, что в курсе их выкрутасов, Аня даже не стала ничего отрицать. Поэтому я не могу никак поверить в ее искренность и в то, что она действительно пожалела и сейчас пытается исправиться.

Схватив бутылку, я вытаскиваю ее из-под сиденья и пью оставшуюся в ней воду до дна.

— Мне нужен телефон, — буквально выдавливаю из себя, потому что желание вести с ней диалог равно нулю. — Хочу с Рамилем поговорить.

— Мне тоже нужен, Лера. И как только появится шанс выйти на связь с братом, я выйду. Сообщу, где тебя искать. Сейчас главное, чтобы тебя посчитали больной на всю голову бабой, которая никому не нужна. Впрочем, ты и так бледная как полотно, но все такая же красивая, как всегда. И это очень плохо. Это гнездо, — кивает она в сторону, куда ушла Мила, — чокнутых. Правда, они тебя не тронут. То есть серьезного ничего не сделают. Лишь лапать могут, — кривит она рот. — Потерпи чуточку. Мы обязательно найдем выход из этой ситуации. Нам просто нужно довериться и держаться друг за друга. Вдвоем мы хоть что-то значим...

Она все шепчет и шепчет... А мой мозг отказывается соображать. Ну честно, будто я вижу сейчас кошмарный сон. Черт! Ну что значит лапать будут? Что значит вести себя как больная?

Рамиль, где ты? Пожалуйста, найди меня скорее и вытащи из этого дерьма.

Грудную клетку в очередной раз обжигает болью. Я не вижу перед собой ничего, поскольку глаза застилают слезы. Врезать Ане хочется хлесткую пощечину, но в то же время она — моя уверенность. Не знаю, как бы я себя вела, не будь она рядом.

Тяжело сглотнув несколько раз, я осматриваюсь по сторонам. Позади Ани, буквально в пяти метрах, стоит мужчина и наблюдает за нами. Я моментально опускаю взгляд и, взяв себя в руки, смотрю на сестру мужа, плотно поджав губы.

Она хмурится, вопросительно выгибает бровь. Хочет обернуться, но я ловлю ее за руку и взглядом даю понять, чтобы не делала этого.

Откуда-то доносятся мужские голоса. Анна резко встает, бросает в мой адрес ругательства. Да так громко, чтобы все услышали. А потом, скрестив руки на груди, оглядывается. Ее ненавидящий взгляд настолько убедительный, что я начинаю сомневаться, что она действительно хочет мне помочь. Противоречивые чувства какие-то.

Лучше бы провалиться в темноту и ничего не видеть. Ни этих мужиков, смахивающих на бандитов. Ни Милу, которая стоит в стороне и ржет как конь. Ей явно нравится сложившаяся ситуация и то, каким образом меня тянут за руку, как безвольную куклу. А я следую за этими бандюганами на ватных ногах.

— Она больна. Аккуратнее с ней. Боссу не понравится, — слышу в спину Анин голос, сглатываю. — Головой работайте! Если не хотите пинок под задницу получить.

— Ты слишком уж ее защищаешь, — недовольно ворчит Мила, кивая на меня. Сверлит Аню злобным взглядом, склонив белобрысую голову набок.