Но, в таком случае, они с одноклассником, что же, идеальная пара? Его-то она как умудрилась полюбить с таким биополем? Маловероятно, но как еще объяснить все это?

Не могут они быть идеальной парой — в ином случае он бы давно это заметил, и ей бы не пришлось накладывать на него заклинание. Да и как тогда объяснить, что ее звонок из Казани не увенчался успехом? Происходящему нет логического объяснения. Мне остается только недоумевать и пылать от злости.

Вчера, вернувшись под вечер в спальню, я обнаружил Милу в кресле с книжкой — поджав под себя ноги, она читала при свете ночника. Вечно в своих книгах, реальной жизнью ей не живется! Подавив желание поступить с томиком «Идиота» Достоевского так же, как с фигуркой Санта-Мария-дель-Фьоре, я, не сказав ей ни слова, лег в постель, отвернувшись в другую сторону.

Погасив ночник, девушка скользнула в кровать, тихая и неуверенная. Я знаю, она ненавидит конфликты, сама никогда не затевает ссор, всегда такая уравновешенная, спокойная, сдержанная. Идеальная. Как же меня это бесит! Должно быть, мое состояние причиняет ей немало неудобств, мстительно подумал я.

Мне не спалось, я продолжал обдумывать сложившуюся ситуацию. Как мне помочь самому себе, как вытащить эту занозу из сердца? Если бы Мила наложила на меня заклятие посильнее, мне стало бы сложнее ее ненавидеть.

Нет, не поможет. Точнее поможет, процентов на тридцать, это не существенно.

В моей голове вертелись жестокие образы и мерзкие ругательства. Я просто отвратителен.

Выжимая из яхты все соки, я на полном ходу мчался к Венеции — мне хотелось двигаться еще быстрее, в глубине души я надеялся куда-нибудь врезаться.

Ко мне подошла Мила, она хочет поговорить, разрешить нашу ссору, как будто слова здесь помогут!

— Андрей… — она делает небольшую паузу.

Я мрачно взглянул на нее. Большие чистые глаза, блестящие локоны. Сияющая красота, сверхъестественная. Слишком большая власть для такой юной, хрупкой, мягкой девицы.

Что мне с тобой делать?

Девушка умоляюще смотрела на меня, теребя в руках завязку своего белого хлопкового платья, ее ресницы слегка подрагивали. Мне стоило пожалеть ее, быть с ней мягче, но если честно, в данный момент у меня не нашлось бы жалости ни для кого.

— Ты, правда, очень мне нравился, до всяких заклинаний. Ты ведь не собираешься бросить меня? — спрашивает она.

На мгновение я пришел в себя, такой эта мысль была дикой, абсурдной… пугающей!

— Господи, Мила, как тебе такое в голову пришло! Конечно, нет!

— Ну и хорошо! — девушка вздыхает с облегчением. — Потому что я хочу быть с тобой!

Наклонившись, она поцеловала меня, а потом, повеселевшая, развернулась и поднялась на второй этаж.

Мне было не до веселья. Как она сказала — «очень нравился»? Отличные слова, прекрасно описывающие магическое воздействие сирены. Уж лучше бы молчала.

Даниэль мне в свое время тоже «очень нравилась», мы постоянно занимались сексом. Я вспомнил, какой Мила была грустной в Казани, все говорила, что я «слишком добр» к ней. Ну-ну! Спала со мной, а звонила при этом своему Антону! Мое лицо исказилось от ярости.

Хочет быть со мной, раз уж выбора особого у нее нет. Как чудесно быть утешительным призом! Она надеялась успокоить меня этими словами?

Мной овладело ощущение безнадежности, на моих глазах выступили слезы. Я смахнул их рукавом рубашки. Мила, почему ты так дорога мне? Почему я не могу спокойно принимать тебя такой, какая ты есть? Почему я не могу просто наслаждаться твоим прекрасным телом, не думая о сердце и душе? Почему мне так мучительно больно?

Погруженный в свои мысли, я не заметил, как оказался возле венецианской лагуны, здесь мне пришлось сбросить скорость. Проплыв между островами Лидо и Ла Чертоза, я завернул к яхтенной пристани, которой пользуюсь, прибывая в Венецию морем.

Дождавшись менеджера, я занялся рутинными делами — оформил договор, заплатил за аренду стоянки. Нужно будет не забыть пополнить запасы топлива и пресной воды — мне приходится думать об этом и еще о тысяче других вещей, связанных с поездкой. Мне, а не Миле. А она все принимает, как должное. Мне всегда нравилось заботиться о ней, но сейчас… я не в том настроении, мягко говоря.

Закончив сборы, девушка вынесла наружу свой белый чемодан. Я помог ей с багажом, подал руку, помогая взобраться на причал. Она уже успела принарядиться — на ней было легкое летнее платье от Дольче и Габбана, в ушах те самые серьги, которые я подарил ей в тот день, когда увидел с телефоном — довольно простые, в виде двух крупных бриллиантов пирамидальной формы.

Она может часами любоваться драгоценностями, точь-в-точь, как произведениями искусства. Из всех камней она предпочитает именно бриллианты, и они ей, конечно, безумно идут. Мое настроение испортилось еще сильнее, у меня появилось омерзительное чувство, будто я купил ее — тело, не сердце. Получил то, за что заплатил.