— Это риторический вопрос?

— Нет. Обыкновенный, — смотрю на нее, развернувшись. — Я, кажется, не умею.

Ее лицо становится жестким. Она умеет быть настоящей сукой. Когда-то меня это восхищало. Я ею гордился. Всегда.

— Может быть, в тебе говорит максимализм? — предполагает ровно. — Жизнь штука длинная. Ценности и взгляды на вещи могут меняться только так.

— Может быть, — соглашаюсь.

Смотрю в ее глаза, ведь это то, что я умею на пятерку.

Она отводит свои первая.

Стряхнув с плеча пылинку, собирает в замок пальцы.

— Не томи, — просит миролюбиво. — Говори, зачем пришел.

— Не догадываешься?

— Догадки оставь философам, а я математик. Я вижу задачу и решаю ее. Всю свою жизни.

— Охеренно же ты решаешь задачи. Просто, блять, блестяще.

— Попридержи-ка язык, — бросает холодно, но я вижу, как учащается ее дыхание.

Мое учащается тоже, потому что новой волной кроют эмоции.

— Зачем ты это сделала? — спрашиваю хрипло. — Я же не уравнение. Я человек.

Блеск ее глаз говорит мне о том, зачем я пришел сюда и что мне от нее нужно. Мне нужно, чтобы она забрала все свое дерьмо назад. Хотя бы передо мной, потому что к Калининой, твою мать, я ее не подпущу.

— Не драматизируй, — ударяет по столу кулаком. — Я думаю только о тебе. Всегда только о тебе. Я тебя сделала таким. Успешным, Кирилл. Не забывай об этом никогда.

— То есть, без тебя я никто?

Это не обида, а попытка скинуть с себя гребаный груз, который навалили мне на плечи. Избавиться от него, иначе я никогда не буду считать себя полноценным, сука, человеком, а буду считать себя продуктом чьего-то социального эксперимента.

— Не утрируй, — старается держать себя в руках. Но это ее постановка вопроса, не моя. — У тебя мозги. Все для тебя проложено. Поедешь на практику, там тебя ждут. Через десять лет ручкой шариковой будешь пользоваться, только чтобы сделки миллиардные подписывать. Тут для твоих мозгов ничего нет. Просто двигайся! Делай, что я говорю!

— Она тут при чем? — повышаю голос.

— Она? — смеется, но ненатурально и наигранно. — Я тебя знаю, — тычет в меня пальцем. — Я сама такая же. С головой нырнуть, и на все плевать. Я обожглась. Ты не обжигайся! У тебя их будет куча, таких Ань! Мне поверь! Через год ты думать о ней забудешь!

Перед глазами встает покрытое веснушками лицо.

Зеленые глаза, которые так и норовят спрятаться от моих. Краснеющие щеки и дрожь ее тела, когда просто касаюсь. В наш первый поцелуй она чуть не свалилась в обморок. Я помню ее губы до мельчайших подробностей. Каждый ее финт, каждый барьер, который пыталась передо мной выставить.

Забуду ее?!

Такое вообще возможно?

В какой, твою мать, вселенной?!

Даже сейчас, зная, какого дерьма наворотила моя бывшая девушка, я не могу испытывать к ней презрения. За слабость и дурость. В моей семье такого не прощают. В моей семье слабого растоптали бы.

В моей семье…

— Он не мой отец? — выдвигаю догадку, которая мучает уже пару лет.

Я тоже математик. И я тоже умею решать головоломки.

Лицо матери — это маска, но по шее бегут красные пятна.

— Нет, — отвечает бесстрастно.

В груди есть щелчок, и он болезненный.

— Ну и что? Твоего отца ветром сдуло. Я для тебя все сделаю. Я! Но не тащи за собой этот балласт. Эту Аню. Тебе двадцать один. У твоих ног все возможности. Просто иди вперед. Не делай глупостей! Жизнь летит, не заметишь. Перед тобой все двери открыты. Все! Просто иди вперед и не отвлекайся! Это твое будущее! А не под провинциалку какую-то подстраиваться, которая забеременеет в два счета…

Смотрю на нее исподлобья, и она читает меня раньше, чем собираюсь хоть что-то к своему взгляду добавить.

— Господи… — накрывает рукой лоб.

Я знаю, какое будущее мы прокачиваем.

Топ-менеджера, не меньше. Костюм, галстук, офис в небоскребе.

Ничего не потеряно, твою мать.

Ничего.

— Так вышло. Виноват я, а не она, — отрезаю.

— Господи… — опускает лицо в ладони.

— Я чуть без нее не сдох, — бросаю с горечью. — Прямо на твоих глазах.

— И я чуть без НЕГО не сдохла! — выкрикивает, вскинув голову. — Где теперь он, а где я?!

— Где он я знать не хочу, — отвечаю хрипло.

Действительно не хочу.

Вообще не до того.

— Она тебе не пара. Это балласт! Ее приоритеты будут тормозить твои. Тебе нужно двигаться! Быть предпринимателем средней руки не твое. Тебя это пожрет. Ты тут усохнешь!

Посмотрев в окно, говорю:

— Знаешь, почему я выбрал ее?

Тишину принимаю за готовность услышать то, что я хочу сказать.

Это хорошо, потому что второго разговора у нас не будет.

— Ей нихрена не было от меня нужно, кроме меня самого, — говорю с той же гребаной горечью. — Впервые в жизни. Это доказывает, что я тоже личность. Может я чего-то стою. Тогда будешь мной гордиться. Если не будешь ставить палки в колёса. Отвали от Калининых, — намекаю на то, что последствия ее поступков могут быть фатальными для нас с ней.