Меня мутит от запаха. Меня от многих запахов мутит.

Он переживает и стал… будто каким-то потерянным. Я не получила от него ни одного упрека. Только тихое “вот так дела…”. Я попросила Карину привезти мне вещи еще в тот день, когда попала в больницу. Потому что не могла доверить сбор своих вещей ни деду, ни, тем более, Кириллу. Еще я боялась сводить их вместе в одном доме без собственного участия в этом… этом разговоре.

Кажется, сейчас мы все немного потерянные, но полученное только что СМС вызывает прилив чертового счастья.

“Тогда спускайся”, — пишет Кир.

Сбросив с кровати ноги, просовываю их в тапки. У зеркала взбиваю пальцами волосы, которые после душа и сушки без фена выглядят, как после завивки. Они пушатся и закручиваются, чего с ними не бывало до того момента, пока я не обрезала их под каре полтора месяца назад. Скрутив футболку в узел на талии над высоким поясом лосин, набрасываю на плечи вязаную кофту и вылетаю из палаты.

Ко мне каждый день заглядывает Карина или Алена. Вчера они приходили вместе. Но только появление Дубцова вызывает приступы нетерпения и вязкой потребности поскорее оказаться в его руках.

Войдя в лифт, тычу на первый этаж.

В коридоре на первом полно людей. Они перемещаются и толпятся возле кабинетов.

— Извините… — бормочу, обходя женщину с ребенком на руках.

Полусидя на подоконнике в самом конце длинной “кишки” коридора, Кир здоровой рукой роется в своем телефоне. На нем уже знакомый мне пуховик и наброшенный на голову капюшон толстовки. На бедрах черные спортивные штаны и цветные кроссовки на ногах.

Подняв голову, он находит меня в толпе глазами и убирает телефон в карман куртки.

Вчера он приехал вечером. Практически перед закрытием клиники. Мы и десяти минут вместе не провели. Я не жалуюсь. Сейчас они мотаются по продуктовым базам в городе и за его пределами, и, когда подхожу ближе, вижу, что у него, просто кошмарно уставший вид.

— Привет, — шепчу, остановившись между его колен и забросив руки ему на плечи.

— Привет, — склоняет ко мне лицо и сжимает в ответ.

Зажмурившись, тянусь к его губам.

Он отвечает.

Медленно и неторопливо покусывает мои губы, заворачивая в свою куртку.

— Мммм… — выдыхает с протяжным стоном.

В своих тапках подворачиваю пальцы, потому что этот стон будто голодный. Пусть я не всегда могу пробиться в его голову, но его тело никогда меня не обманывает.

— Тебе еще не надоели мандарины? — намекает на то, что мандаринами от меня просто разит, потому что я ем их бесконтрольно.

— Нет… — всматриваюсь в его лицо.

Только сейчас замечаю, что под капюшоном у него явно не хватает волос. Сдернув его, округляю глаза.

Он постригся.

Так коротко, что просто торможу!

На его голове короткий ежик, который делает лицо жестче. Делает жестче каждую линию. Это так неожиданно, что просто смотрю на его лицо, не моргая.

Он смотрит на меня в ответ.

Подняв руку, накручивает на палец кудряшку у меня за ухом, а я хмурю брови, потому что он выглядит напряженным, и дело не в прическе. Он напряженный и странный.

— Не нравится? — спрашивает хрипловато.

— Нравится, — говорю упрямо.

— Как дела? — переводит тему.

— Нормально… — смотрю на стоящий на подоконнике прозрачный пакет. — Блин… — бормочу, вытягивая шею. — Как пахнет вкусно…

— Налетай, — прижимается губами к моему виску.

Вижу внутри самую настоящую кастрюлю. Белую кастрюлю в фиолетовый цветочек, от которой пахнет божественно!

— Это откуда? — смотрю на него удивленно.

Глотаю жадную слюну, ведь до больничного обеда еще целых два часа.

— От бабули, — склоняет набок голову, наблюдая за моей голодной реакцией.

В его глазах нет веселья. Вообще-то мне кажется, что он на пятьдесят процентов не здесь. Но вторые пятьдесят здесь. Я давно к этому привыкла. Ведь, когда он мой на все сто процентов, это настоящее испытание для всего моего существа. Когда он берется за меня на все сто, его хочется либо убить, либо… просить еще…

— Она знает? — спрашиваю с запинкой. — Про нас? Про… него…

Я никогда не видела его бабулю. Только слышала о ней. На самом деле я немного боюсь этой встречи. Она неизбежна, ведь эта женщина ему очень дорога. И она… член его семьи. А к членам его семьи у меня особое отношение.