– Ой, не надо!
– упоминание мамы вывело меня из себя, лишив самообладания.
– Я знаю, что с ней случилось, и знаю, что это ваша вина!

– Маша…

– Меня зовут Эмилия, так меня назвала бабушка, которая меня вырастила! Как вы тогда выразились? «Ей нужно более броское имя, если она пойдет в меня», как в воду глядели!

Пару секунд он не находил, что сказать, и я уже хотела развернуться и уйти, чтобы не выразить тех боли и ненависти, что скопились у меня на сердце, но он остановил меня:

– Постой! Дай мне все объяснить! Не здесь, конечно… Пожалуйста, приходи завтра ко мне домой! Я расскажу тебе обо всем, и тогда ты сможешь продолжить ненавидеть меня с чистой совестью.

Отец записал свой адрес на визитке и протянул мне ее, взглянув на меня печальными глазами кающегося грешника. Он слегка прикоснулся к моему плечу, в дружеской манере, и отошел в сторону.

Наверное, мне было бы легче, если бы он облил меня презрением и равнодушием. Но это раскаяние, это дружелюбие… Я старательно боролась с симпатией, возникшей в моей душе. С заветным желанием иметь отца, мучившим меня всю жизнь и обещавшим вот-вот исполниться.

Он обманщик. Я знаю это. Я ненавижу его…

Но все же… он хочет рассказать мне, хочет оправдаться. Наверное, с меня не убудет, если я выслушаю его?

Остаток шабаша для меня пролетел незаметно. Я с кем-то знакомилась, принимала комплименты, что-то кому-то отвечала, а сама мыслями была далеко. Я вспоминала свое видение, раз за разом, и поймала себя на мысли, что пытаюсь как-то объяснить действия отца.

Невольно, я уже подыскала несколько оправданий для него. Он хотел, чтобы она уехала, это разрушило бы заклятие. Он хотел, чтобы она нашла себе другого. Он не хотел детей, но все же оставил ей денег. И ему явно было не все равно.

Я должна презирать себя за эти мысли! Он заколдовал ее! Разбил ей сердце! И да, его бойфренд, находящийся под действием магии, задушил ее. Бросил свою дочь, а теперь хочет прощения?

Но, что бы я ни делала, о чем бы ни думала, ненавидеть его с прежней силой у меня не получалось.

Симпатичный комфортабельный поезд «Ласточка» не спеша подъехал к станции «Деловой центр» Московского центрального кольца. Двери открылись, я вышла на платформу и, окинув взглядом навес из нелепого ярко-зеленого пластика, из-за которого все потом кажется розовым, вместе со всеми проследовала к выходу со станции.

В зеркальных стенах небоскребов над моей головой отражалось небо. Стеклянные башни терялись в легкой дымке, они казались полупрозрачными, как мираж, как фантазия. Красиво, конечно, но если бы у меня было много денег, я все же предпочла бы поселиться в каком-нибудь другом городе, например, в Риме. А соскучившись по России, спокойно вернулась бы в Петербург. Но я знаю, что не объективна. Да и не с моими моральными устоями мечтать о больших деньгах.

Я шла по тротуару, мощенному современной плиткой, в моих глазах рябило от обилия стекла и хрома. Нет, я не против современной архитектуры, но чуть больше озеленения этому району точно не помешало бы. Сейчас вид у него слишком холодный и неприветливый, точно его пришельцы из космоса строили для своих собратьев. Ладно, подрастут молодые деревья, станет зеленее.

Но как только я вошла в вестибюль нужного мне небоскреба, сразу взяла назад все слова о Москве-сити, потому что он просто поражал воображение: эффектная подсветка, плавные линии, потолок, теряющийся где-то бесконечно высоко, выложенный сверкающей плиткой пол — здорово, очень красиво. Через холл, минув консьержа, связавшегося с моим отцом, я дошла до лифта, поднялась на 71 этаж и вышла в коридор, обставленный современной мебелью. Я сразу увидела отца — он стоял в дверях своей квартиры.

Хорошо, решила выслушать его, значит выслушаю.

И все же я ощутила неприятное чувство дежавю, в моем видении он точно так же стоял, обливая маму холодом. А сейчас выражение его лица приветливое, даже очень. Может же произвести хорошее впечатление, когда хочет! Бессмертие сирен сотворило забавную вещь — на вид мы с ним почти ровесники.

– Проходи! Мне тебя звать Эмилией или можно как-то попроще?
– улыбается отец.

– Можно просто Мила.

Я вошла в квартиру и замерла в восхищении: через огромные панорамные окна открывался потрясающий вид, дорогая уютная мебель, сияющие поверхности столов, высокие потолки, светильники на тонких ниточках, создающие многомерную волну — все это производило впечатление. Яркие мазки краски абстрактной картины вызывали ассоциации с лучами солнца, пробивающимися сквозь листву деревьев. Изогнутые линии современного декора, отделанные деревом светлого оттенка стены — ничего холодного, ничего неуютного, только пространство, свет, комфорт. Я и вправду, с радостью тут поселилась бы.

Зря, видимо, бабушка не подала в свое время на алименты. Впрочем, это последнее, о чем мне сейчас стоит думать.

– Присаживайся, -отец указывает мне на одно из кресел, стоящих неподалеку от окна.

Мы какое-то время сидели молча.

– Я знаю, что ты обо мне думаешь, Мила, и мне почти нечего сказать в свою защиту, -начинает отец разговор, который обещает быть нелегким, -уж я наделал в жизни ошибок. Но я могу описать эту ситуацию со своей стороны.

Он сделал небольшую паузу.