Мне стало еще хуже, чем было в Москве. Там я боролась с трудностями, работала, играла с Петей — это отвлекало. Я не могу плакать. Не могу злиться. Я просто сижу, наблюдая, как уходит время. Минута за минутой. И оно течет медленно, чертовски медленно. Вот любовь и превратила меня в лужу на полу. Правда, мы ничего не знаем о любви, пока не потеряем ее.

Но почему-то, в этой тоске, в этом одиночестве, я умудрилась не заметить того, что теперь кажется явным и очевидным. Андрей в городе. Возможно, он был тут все это время, я не знаю.

Андрей…

По моим щекам потекли слезы, я, наконец, смогла заплакать. Андрей, приди ко мне. Прошу, если я все еще что-то значу для тебя, приди, и я все тебе прощу. Что значит гордость по сравнению с любовью? Я слишком несчастна. Я не могу без тебя!.. Время лечит, но слишком медленно, невыносимо медленно.

Я больше так не могу.

Я расскажу тебе, чем была для меня разлука. Я не приму от тебя ни одного подарка, если так смогу убедить тебя, что деньги — ничто для меня. Лишь бы еще один раз посмотреть в твои глаза, почувствовать себя в безопасности в твоих объятьях, почувствовать твою силу, энергию, ощутить твое биополе, этот мягкий, бесконечно теплый огонь!..

Приди ко мне… Только приди…

Точно в ответ на мои молитвы, раздался звонок домофона, бабушка взяла трубку.

– Мила, это к тебе!

Андрей.

Я лежу на кровати в гостиничном номере и не могу заставить себя подняться. Работает телевизор, но я его не слышу. Проходят минуты, часы, и ничего не меняется, все остается по-старому. Периоды нервного возбуждения сменяются отчаянием, а затем апатией, и так по кругу, раз за разом, без конца…

Мила, что ты сделала со мной?! Мила, моя чудесная, добрая, умная девочка… Ты ушла, и моя жизнь лишилась всякого смысла. Я забросил все свои дела, а ведь раньше ведение бизнеса было для меня скорее развлечением, чем необходимостью. Как бесконечное поле битвы, море возможностей для проявления ума, хитрости, ловкости.

Но что мне теперь до всего этого? Мила… ее лицо стоит перед моими глазами. Как я мог потерять ее, так просто, из-за собственной глупости и недальновидности? И все же, я ни на секунду не сомневался, что смогу ее вернуть, с той самой злополучной вечеринки в палаццо Пизани.

Если Розе и удалось увлечь меня на секунду, если мне и захотелось слегка сравнять счет, учитывая, что Мила все это время думала о другом, то поцеловав Розу, я сразу понял, что совершил ошибку. Я тогда быстро оглянулся и вздохнул с облегчением: ее не было рядом, она ничего не видела.

Я в то время постоянно вспоминал ее слова о том, что я «очень нравился» ей до наложения заклинания… и не мог перестать злиться на нее. Не мог ей простить эту разницу между всепоглощающей страстью, любовью, которую она внушала мне с первых дней нашего знакомства, и этим снисходительным «очень нравился».

Но проблема изначально была только во мне. Она была моей, и так ли уж важно, почему? Она ни в чем не была виновата, она доверилась мне, позволила себя заколдовать… и я так отплатил ей за ее любовь, доброту, доверие? Когда я представлял, как это ранило бы ее… Нет, Мила не должна была видеть этого поцелуя, который к тому же ничего для меня не значил. Меньше, чем ничего.

Я тогда вернулся в зал, поискал ее глазами, а не найдя, решил, что Велия показывает ей дворец. Ее увлеченность искусством я уважал, хоть и не разделял.

Но мне хотелось поскорее вернуться в номер, обнять ее, признаться ей в любви, забыть обо всем этом!.. Мной владело смутное беспокойство, усилившееся, когда я заметил Велию, одну, без нее. Велия сказала, что Мила давно вернулась в отель, и мне не понравился взгляд, которым она окинула меня.

А когда я вернулся в номер… какую красочную картину я там обнаружил! Ее платье валялось на полу, вещи исчезли, а украшения, которые я ей дарил, лежали на тумбочке! Ни записки, ни объяснений, и это притом, что она ничего не видела! Что за ребяческая выходка! Тогда до меня не дошла вся серьезность ситуации.

Мне и в голову не приходило, что она может уйти от меня. Я считал, что ей просто некуда идти, что она вернется, и я все ей объясню. В конце концов, что я такого сделал? И то, как она ушла, не попрощавшись, за какие-то считанные минуты… Я подумал, она так выражает свою обиду, наказывает меня.

И я ей позвонил. Конечно, знай я, как все обернется, я умолял бы ее вернуться. Но тогда, с первых слов, мне не понравился ее голос — спокойный и насмешливый. Ни эмоций, ни слез — такого я не ожидал.