Он смирился с тем, что этот день стал самым несуразным из всех. Ему совсем не нравилась эта поза, но она была такой слабой, что он не мог придумать лучшего способа ее согреть. На протяжении двух последних ночей, когда он боролся со сном и наблюдал за ней, он видел, как она дрожала во сне. Должно быть, ей было холодно без шкуры, а ее одеяния были слишком влажными, чтобы носить их, поэтому она и соорудила гнездо. Если она была в таком состоянии из-за того, что сильно замерзла, может тепло его тела поможет ей прийти в себя. У него не было идей лучше.

Она подняла руку и сжала пальцами шкуру в том месте, где его плечо переходило в шею, прижав его к себе. Он старался не обращать на нее внимания.

— Я буду держать ее в таком положении, — сказал он Риллу. — А это значит, что ты будешь делать все, что я тебе скажу. Я не могу заботиться о вас обоих.

— Хорошо, — согласился Рилл.

— Отлично, — ответил Крол. Ему это не нравилось. Он все еще слышал дыхание духа, хотя теперь хрипы стали немного тише. Ему было все равно, жива она или мертва, но было трудно игнорировать сердце, трепетавшее напротив его сердца. Он погладил ее по спине, его большой палец скользнул в ложбинку между ее позвонками. Ее уязвимость напомнила ему о Рилле, но он не хотел этой ассоциации. Он не хотел заботиться о ней.

Он знал, на что способны самки, что они делают с самцами и друг с другом, и все же, прижимая этого маленького духа к своей груди… Его воспитывали жаждать Связи. Он отбросил эти желания в ту ночь, когда Сурак пришел к нему с Риллом на руках, по крайней мере, ему так казалось, но он не мог не представлять себе, каково это будет. Кожа к коже, тепло в темноте, пальцы в его меху. Для такого самца, как он, было мучительным искушением оставаться одному столь долго, но что-то подсказывало ему, что именно так поступали Королевы. Они подманивали самцов, и как только Связывали Узами, открывали свое истинное «я».

Его взгляд упал на Рилла поверх плеча духа. Он с беспокойством наблюдал за ними, держа хвост в руках.

— Все будет хорошо, — сказал Крол. Вид малыша заставил его призадуматься, напомнил о том, кто он такой и как здесь оказался. Его долгом и единственным желанием было защитить Рилла. Он не мог себе позволить иллюзий и не желал тешить себя жалкими фантазиями о том, что ему нужен кто-то еще. Это был риск, на который он не мог пойти. Сурак не смог защитить собственного сына из-за своей Связи, Крол не хотел ставить себя в такое же положение. В любом случае, ни одна самка не захочет его, даже дар Богини — Королева, которая была легкой и нежной в его руках.

Глава 7

Здесь кто-то был, и это было лучшее чувство в мире.

Хотя, нет, это было преувеличением. Наоми чувствовала себя совершенно несчастной и жалкой. Слабая, как новорожденный хомяк, и это ее расстраивало. Ей хотелось заплакать, но у нее не было сил. Она чувствовала, что лежит на чем-то теплом и мягком, и это утешало, даже если во рту у нее был мех. Она была не одна.

Она бы предположила, что это был мужчина, но как тогда объяснить мех? Может это была собака? Собака и мужчина? Мужчина в меховом свитере? У нее не было ни мужчины, ни собаки, поэтому она не знала, откуда они взялись, но была так рада им, что не возражала. Наоми чувствовала себя так, словно кто-то перерезал ей сухожилия, она едва могла пошевелиться. Ее прислонили к кому-то, прижали грудью к чей-то груди, положили голову на чьей-то плечо, на тело собаки, или на тело кого-то еще. Она запустила пальцы в мех, боясь, что собака убежит.

Она ощущала руки на своей спине. В этом не было никакого смысла. Ее подверженный лихорадке разум пытался осмыслить, что она чувствовала, но она не могла понять, кто находился рядом с ней. Но кто бы это ни был, она ему нравилась настолько, что он заботился о ней, и она была очень рада. Ей казалось, что она бы умерла, если бы не это постоянное тепло, эти нежные руки. Она вздрогнула, представив, что вместо этого лежит на каменном полу.

Это было странно. Каменный пол? Почему она о нем подумала? Но именно там, как ей казалось, она недавно спала. Она помнила землю, листья… шалаш? Она что, была в походе? Если она была так больна и находилась в лесу, это было опасно. С кем она была? С одним из вожатых лагеря?

Наоми заставила себя открыть глаза, ее голова была тяжелой, как шар для боулинга. Сначала она не могла понять, что видит. Все было расплывчатым и коричневым. Она всхлипнула, чем привлекла внимание мужчины. Ему пришлось наклонить голову под неудобным углом, чтобы посмотреть на нее, и Наоми нахмурилась. Она моргнула, чтобы сфокусировать взгляд, потому что его лицо выглядело неправильно, его черты были искажены.

В конце концов она заставила свою дрожащую руку дотронуться до его лица, большим пальцем пройдясь по шраму на его полной верхней губе. Его глаза расширились, когда она начала его трогать. На его носу не хватало переносицы. Его губы выделялись из-за крупных зубов на массивной челюсти. Его темные глаза находились под защитой выступающих глазниц, которые пересекали шрамы, уходящие в линию роста волос. На самом деле у него было несколько шрамов по всему лицу, и не тонкие белые линии, а глубокие розовые рубцы.

Она долго рассматривала его, ничего не понимая. Наверно, у нее галлюцинации. От одного взгляда на него у нее разболелась голова, поэтому она опустила руку ему на грудь и снова закрыла глаза, тихо хмыкнув от поражения. Она очень устала.

Он заерзал под ней, а затем что-то хлопнуло ее по губам. Она снова заставила себя открыть глаза, хотя и не одобряла таких усилий. Это был какой-то органический шарикообразный предмет, который он довольно настойчиво пихал ей в лицо. Он наклонил его, чтобы влить воду ей в рот, и она открыла его скорее рефлекторно, чем по какой-либо другой причине. Она не ощущала особой жажды, но от воды ей на секунду полегчало, поэтому с его помощью она сделала ещё пару глотков. Потом ей снова захотелось спать, и она оттолкнула его, позволив своей руке безвольно упасть на его плечо, и отключилась.