Жесть у людей здоровье было! Да, жена падишаха, а значит получала максимально возможный для тех времен уход, но все равно — когда там акушеры руки мыть начали? Чуть ли не в начале XX века? — четырнадцать детей! А если учитывать милые обычаи того времени, не удивлюсь, если первенца счастливому мужу Мумтаз-Махал подарила лет в двенадцать.

Посмотрел на Чико — она как раз такого возраста. Не, сестренка бы точно не смогла! А вот мама, похоже, немного «триггернулась», потому что помрачнела.

— Считается лучшим примером архитектуры стиля моголов, который сочетает в себе элементы индийского, персидского и арабского стилей.

Никогда не был силен в архитектуре, но, похоже, в «Алладине» как раз используется могольский стиль!

— Над постройкой работали двадцать тысяч ремесленников и мастеров.

Неплохая трата прибавочной стоимости своего государства на бохатую могилку для любимой жены.

— Личность главного архитектора точно не установлена. По одной версии — им был Лахаури, по другой — турок Иса Мухаммед Эфенди.

Ну да, вообще похоже на турецкое. Внезапно заметил, что расположенные по углам комплекса минареты немного отклонены в сторону — если начнут падать, не повредят главному зданию.

— Как индусу, мне приятнее считать автором этого чуда, — Заангажированный гид указал на все увеличивающийся, но никак не желающий приближаться, Тадж-Махал, — Лахаури, но большинство моих коллег склоняются к Исе.

А нам без разницы — у нас а Японии своих легендарных архитекторов хватает, а если включить «автоучебу», я даже смогу их назвать!

Внутри мечеть-гробница впечатляла еще сильнее, чем снаружи — не в последнюю очередь благодаря чудовищно плотному запаху благовоний.

— О Тадж-Махале тоже существует ряд теорий, по которым он был построен инопланетянами, — Улыбнулся мне доктор Каннан, — Но строительство настолько хорошо задокументировано, что никаких сомнений не остается — этот великолепное строение — дело рук человеческих!

Как отличить хорошего человека от плохого? Плохой — строит роскошную могилу для себя любимого (пирамиду), а хороший — для любимой жены (Тадж-Махал).

Собственно заказчик комплекса, само собой, тоже похоронен здесь — с Муртаз-Махал. Гробница, перед входом в которую нас попросили разуться — пуста, а сами тела — в земле, прямо под нами.

Тут молиться, само собой, не стали — просто поглазели и пошли на выход. С наслаждением вдохнув свежий воздух — благовониями, впрочем, попахивало и здесь — дошли до правого от входа минарета, где наш гид «порешал» с охраняющим объект индусом в униформе, и нас пустили подняться наверх. Полюбовавшись видом, спустились, и по пути доктор Каннан поведал нам грустную историю:

— Раньше минареты можно было посещать свободно, но из-за большого количества парных самоубийств влюбленных их пришлось закрыть.

— Так грустно! — Вздохнули Чико и Хэруки.

Вздохнул и я, представив тематический индийский фильм:

— О, Парвати, боги жестоко посмеялись надо мной, заставив влюбиться в неприкасаемую!

— О, Ашвани, прости, что не сказала тебе об этом до того, как ты позволил мне омыть твои ноги!

И начинается пятиминутная печальная песня.

Покинув территорию храма, на вертолете отправились в гости к нашему дорогому гиду — у него и покушаем, и заночуем. Возможно, даже помоемся, но в этом не уверен — Индия же.

***

Жил уважаемый доктор в пригороде Джайпура — от аэропорта нас везли по окраинам города, и впечатление они на нас оказали так себе. А вот дом семьи Каннан — наоборот, понравился — обнесенный двухметровым каменным забором «околоколониальный» двухэтажный особняк чуть большего, чем у нас, размера. Сад и гараж прилагаются. Выстроено все из какого-то коричневого кирпича. Все это богатство — само собой, не на отшибе, а внутри состоящего из таких же немаленьких домов поселка.

На крылечке нас встретила семья доктора — симпатичная упитанная женщина «под сорок», с «точечкой» на лбу, одетая в нарядное красно-фиолетово-золотистое сари. Рядом с ней — дети, три мальчика — погодка (старший — мой ровесник, но выше меня почти на голову) и одна супер милая индийская девочка лет семи с потешной монобровью. Все, само собой, смуглые, как и глава семьи. Дети ожидаемо смотрят на меня как на боженьку.

Для начала сделали им коллективный «намасте». Они нам — кривоватый, но старательный японский поклон.

Познакомились: мальчики, начиная с младшего (который, мать его, с меня ростом!) — Нишант, Риши и Анил. Интересно, они все «наследники», или только старший, который немного знает японский? Жену доктора звали Канти, а дочь — Джита.

Решая проблему с «наследником», попросил называть себя по имени, на что они просто обязаны были ответить такой же просьбой. Далее мы прошли в дом (терпимый уровень «благовонности»), разулись, и нас отвели в выделенные нам три комнаты — чисто как в отеле! Видимо, детям пришлось потесниться, потому что моя комната явно принадлежала кому-то из сыновей. С интересом осмотрел обитель аборигена — на стенах — плакаты каких-то незнакомых мне индийских звезд — кроме плаката с Митхуном Чакраборти в образе из потешного фильма «Коммандос» — этот актер в детстве впечатлял не меньше Чака Норриса. Магнитофон марки «Sony», письменный стол, пара шкафов с книжками — нашел свои, но без спроса брать не стал — чужое же. Заглянул под застеленную, резного лакированного дерева, кровать. Так и есть — в самом темном и дальнем углу пылится журнальчик. Вот его трогать точно не стану!