— Карат?

Я прислушалась к тишине квартиры в надежде услышать ответ от него, но мое чутье не обманывало: его не было ни рядом, ни в квартире, отчего стало еще более тошно.

Думаю, я бы запаниковала и впала в полное уныние, если бы не обнаружила на прикроватной тумбочке поднос с чашкой, от которой шел аромат любимого напитка Карата — кофе, а еще с завтраком, состоящим из жареных яиц и бекона с хрустящим хлебом.

И бордовой розы, от вида которой я улыбнулась, как сумасшедшая.

Мне никто никогда не дарил цветов!

Особенно таких шикарных и хрупких, с невероятным тонким ароматом, который я вдохнула полной грудью, задержав дыхание.

Было даже страшно прикасаться к этому великолепию, чтобы случайно не сломать, но лепестки были такими нежными и шелковыми, что удержаться было невозможно.

Такая же была любовь Карата: колючая, с шипами, багровая, словно густая кровь, но настолько завораживающая, что сначала в нее было сложно поверить, а потом невозможно оторваться.

Я всё съела с большим аппетитом, хихикнув от мысли о том, что мне достался идеальный мужчина, который готовит явно лучше меня самой, но решила помочь хоть в чем-нибудь, когда сползла с постели, чтобы помыть за собой посуду и закинуть в стиральную машину простыни и покрывало, которые были слегка в крови.

Слабость в ногах от яда уже прошла, но теперь они самым натуральным образом дрожали от физической нагрузки прошлой ночью, отчего первое время я старалась страховать себя, держась за стенку, хотя в целом после осмотра квартиры я смогла ходить почти нормально.

Мне нравилось здесь.

Солнечный свет заливал всё пространство квартиры, где было настолько свободно и тихо, что для меня было непривычно.

Вернувшись в спальню, я обнаружила за стенкой сразу за кроватью самую настоящую гардеробную, в которую вошла, присвистнув.

А Карат был тем еще модником!

Десятки костюмов висели аккуратными рядами. На вешалках по одной были развешаны рубашки. В коробках внизу стояла обувь от классических ботинок до кед. Часы, галстуки — всё было разложено настолько педантично и красиво, что страшно было лишний раз развернуться и нарушить это великолепие своими неловкими руками.

Зато в выдвижных ящиках я нашла то, что пригодилось и мне — оставшейся без какой-либо одежды в принципе, — футболки и свободные штаны.

Я надевала их с особенным трепетом, потому что каждая вещь здесь пахла Каратом.

Уже возвращаясь обратно в гостиную в ожидании услышать звук его шагов, я увидела на низком журнальном столике небольшую записку. И лежащий рядом с ней ключ.

«Моя детка. Отныне эта квартира и твоя тоже. Возьми ключ. Приходи сюда в любое время, когда тебе станет невыносимо дома или захочется быть ближе ко мне. Твой Кадьяк».

Сначала я улыбнулась, взяв ключ в руки.

Но чем больше читала эту записку, тем страшнее мне становилось.

Я выучила ее наизусть за пару секунд, стараясь читать с разной интонацией, но легче не становилось!

Почему мне казалось, что он прощается со мной?..

Сердце тут же загрохотало и заныло, когда я села судорожно на край дивана, потому что ноги подогнулись.

В голове так и звучали его слова, которые он произнес ночью: «Это всё началось с меня, детка. Мной и закончится…»

Карат не тот, кто будет сидеть и ждать.

Он будет действовать. Даже если это будет во вред себе.

В последнем я уже не сомневалась, подскочив и заметавшись по квартире в судорожных попытках понять, что же мне делать дальше и куда бежать, чтобы отыскать его, пока он не совершил чего-нибудь очень жуткого!

Боги… как я смогу жить теперь, если с ним что-нибудь случится?..

Сердце грохотало, отдаваясь в висках, когда я упала на колени, обхватывая грудь руками, потому что задыхалась. Рыдания рвались наружу, душа меня, от безумных, но таких реальных мыслей о том, что он не пожалеет себя. Он отдаст себя врагу, чтобы только узнать… или спасти всех нас!

С трудом поднимаясь, я металась, словно раненый зверь в клетке, и молилась, молилась, молилась так горячо и отчаянно, как еще никогда в своей жизни!

— Ты не можешь оставить меня сейчас! Не можешь жертвовать собой, когда стал мне так дорог и необходим!

Я кричала, не боясь разбудить соседей и подскочив, когда из глубины дома раздалась музыка.

Это был сотовый телефон Карата, который он, конечно же, оставил дома!

Надежда была совсем крошечной, что это мог быть он, и она умерла так же быстро, как родилась во мне за доли секунды, когда я увидела на экране, что это звонил Сапфир.