— Хочешь кончить ещё? — спрашивает, соединяя наши лбы.

Быстро киваю.

Мирон надавливает на клитор, совершая мягкие круговые движения пальцами. Не вынимает из меня члена, продолжая двигаться. И меня неожиданно смывает волной оргазма вслед за ним.

Небо за окном свинцовое, тёмное, на улице бушует непогода. Понятия не имею сколько времени. Я проснулась несколько минут назад и боюсь шелохнуться. Лежу на боку и продолжаю мерно дышать, разглядывая всё, до чего может дотянуться мой взгляд.

Любопытство распирает.

Спальня у моего личного дьявола ожидаемо выполнена в тёмных тонах. Я чего-то подобного и ожидала. В современном стиле с минимумом деталей. Всё лаконично, нет никаких лишних вещей, за которые можно зацепиться глазами. Тёмные шторы до самого пола, через которые падает сумрачный свет утра. Рядом с окном большой стол с тремя мониторами и там же лежит открытый ноутбук. На мягком офисном кресле стопка глаженого белья. Около кровати две тумбочки, с моей стороны лежат несколько книг, наушники, стакан воды и два пакетика презервативов. Один вскрытый, другой пока ещё ждет своего часа.

Интересно, в других комнатах так же безлико? Мне хочется узнать Гейдена ближе. Чем он живёт, кроме очевидного помешательства на компьютерной технике?

Вчера мы были настолько заняты друг другом, что рассматривать обстановку времени совсем не было. Времени не было даже на то, чтобы сходить в душ и смыть с себя пыль и грязь дороги, а с лица Мирона кровь.

Мы были как два дорвавшихся друг до друга любовника после долгой разлуки. Вели себя словно спаривающиеся животные.

Несколько часов назад у меня был секс с человеком, которого я люто презирала, ненавидела и на которого несколько раз пыталась навести порчу. А сейчас лежу в его постели, придавленная его рукой. И глупо улыбаюсь. Пытаюсь этого не делать, но не выходит.

Переворачиваюсь на спину и смотрю украдкой на Мирона. Его удлинённые у лба волосы разметались и кое-где комично торчат. Он уткнулся лицом в подушку, подсунув под неё одну руку, а вторую забросив на меня поперек талии.

Такой собственнический мужской жест. Мне кажется, так спят вместе только устоявшиеся пары, а не минутные любовники.

Как бы мне ни хотелось большего и продолжения нашей истории, как бы ни просило и ни ныло сердце, головой я понимаю, что ничего не будет.

Он получил, что хотел. Ему это больше неинтересно.

Самым лучшим будет сейчас встать и проскользнуть в ванную, до которой мы вчера всё же добрались едва живые, а затем тихо уйти.

Глубоко вздохнув, трогаю пальцами истерзанные припухшие от варварских поцелуев губы. Если я немного отложу свой побег, никто ведь от этого не умрёт?

Откинув тёмную простыню, веду пальцами по шее, задеваю полушария груди и ноющие соски. Им тоже вчера досталось, а сегодня они уже не прочь испытать что-то подобное ещё раз. И я тоже. Прислушиваюсь к своим ощущениям. Чему-то новому в своём теле. Крови вчера не было совсем, ужасной боли тоже. Всё было даже лучше, чем я могла представить.

Гейден постарался доставить мне удовольствие и был удивительно внимателен, несмотря на резкость и жадность его движений. В общем, о моей многострадальной девственности осталось лишь напоминание в виде немного саднящего ощущения между ног.

— Дальше, — раздаётся хриплый от сна голос рядом.

Повернув голову, встречаюсь со вспыхнувшим опасными искрами взглядом Мирона. Он проснулся и, приподнявшись на локтях, выглядит ужасно милым, слегка припухшим, растрёпанным и сонным. Уязвимым. Такой Мирон Гейден мне совсем не знаком, и я на секунду дезориентирована и теряюсь.

Это ведь не может быть его брат? Вдруг они меняются местами? Как их отличить? Возможно ли это?

Но Ева вчера быстро выяснила кто из Гейденов перед ней.

Прислушиваюсь к собственному влюблённому сердцу.

— Что — дальше?

— Потрогай себя. Тебе ведь хочется. Не останавливайся.

— Зачем? Может, лучше ты меня? — говорю кокетливо.

Что я творю? Выпрашиваю у Гейдена ещё порцию секса? Он что, за один раз успел меня приручить и сделать своей карманной нимфоманкой?

Факт остаётся фактом. Я его хочу. Мне льстит, как он смотрит, как приветливо топорщится простыня в районе его бёдер и что он не спешит выгнать меня из своей постели. А наоборот, просит устроить для него небольшое шоу.

— Хочу посмотреть, — говорит Мир и стягивает с моих бёдер оставшийся кусок простыни.

И я остаюсь полностью голой в его постели, под горящим и опять голодным взглядом чёрных глаз.

Кожа покрывается мурашками, не от холода, а от пикантности ситуации. Даже щёки начинает печь от несвойственного мне, как вчерашней девственнице, румянца.